Последний билет в рай
Шрифт:
— Вот видишь, вы с Ловкачкой дружите, — подвел я итог, отмахнувшись от брызг. — Хочешь дружить со мной?
Афалина отплыла на несколько метров от борта и принялась задумчиво нарезать круги, время от времени неглубоко ныряя. Переговорив о чем-то с сородичами, она наконец вернулась к нам с Петровичем и торжественно изрекла:
— Варька дружить с большой черный Денисов. Варька дружить с маленький рыжий Петрович. Будем делиться рыбой?
Система тау Кита, планета Нереида, 21 февраля 2538 года, вечер.
На Пятачок мы вернулись ближе к вечеру, да и то лишь из-за погоды,
К тому времени мы с напарником уже укрылись в рубке, для надежности задраив люк, так что промокнуть не довелось. Зато катер в эллинг я заводил в ручном режиме: показания датчиков забило помехами от наведенного электричества, и автопилот отказался функционировать. Для меня это стало полной неожиданностью, потому как системы управления человеческой техники теоретически от подобных воздействий защищены. На практике же вышло несколько иначе. Или это на Нереиде особые свойства атмосферы? Надо будет поинтересоваться у Иваныча…
Между тем катер благополучно достиг мола, чавкнули захваты на концах причальных штанг, и я выбрался из кресла, с облегчением вырубив систему. Шлем уже давно покоился на своей полке, равно как и перчатки, и я лишь расстегнул «молнию» на куртке — для пущего удобства. Оказавшись на палубе, я встретился взглядом с Иванычем, возившимся прямо на моле с какими-то железками. Тот выдал ровно одно слово — «ндец!» — и выразительно помотал головой, ткнув толстым пальцем на тамбур входного шлюза. Семенивший рядом Петрович потерся мордой о мой сапог, выдав сложный мыслеобраз, от которого меня прошиб натуральный озноб — настолько реалистично кот передал ощущение всепроникающей сырости и мерзко чвакающей под лапами жидкой грязи.
— Ладно, уговорил, рыжий!
Я ободряюще почесал питомца за ухом и вернулся в рубку за перчатками и шлемом. В каюте я вывернул над кроватью дейпак, освободив достаточно места, чтобы в него забрался здоровенный котище, и приглашающе махнул рукой. Петрович привередничать не стал и без разговоров занял предложенное место. Загерметизировав бронекостюм, я навьючился ношей, нарочито согнувшись под тяжестью «пассажира», о чем и известил напарника соответствующим мыслеобразом. Не дождавшись благодарности, выбрался из каюты и перепрыгнул на мол, проигнорировав смехотворную пластиковую сходню. Любопытный кот высунул из дейпака лобастую башку и теперь выглядывал у меня из-за правого плеча, дыша прямо в один из микрофонов аудиосистемы шлема. Вечно занятой Иваныч окинул нас невозмутимым взглядом,
— Петрович, скройся! — Я легонько щелкнул кота по любопытному носу, и тот с обиженным мявом укрылся в мягком чреве дейпака. Раздражающее шипение в правом ухе сразу же исчезло. — Блин, вот это мерзость! В такую погоду только дома сидеть… С пивом и рыбкой, а, Петрович?
Кот на соблазнительный образ большой кружки с шапкой пены над золотистым напитком и хорошо засушенной воблы не повелся и высовываться не стал. Совершенно правильно, между прочим. Я мужественно шагнул на улицу, пробив телом сплошную стену дождя. Налетевший откуда-то резкий порыв ветра чуть было не заставил меня поскользнуться, и я благоразумно прибавил скорости, направляясь к лаборатории. В жилом боксе делать было особо нечего, а тут хоть с Галей пообщаюсь. А если повезет, то и с лаборантками. Я ухмыльнулся, представив, как вламываюсь в святая святых биологичек, прямо как был, в грязных сапожищах, оставляя за собой жирные следы и потеки. Петровичу идея понравилась — он традиционно разделял мою неприязнь к некоторым представительницам прекрасного пола, чисто из мужской солидарности, так сказать.
Против ожидания долго искать Галю не пришлось — она сама промчалась мимо нас, едва я вырвался из шлюза, по случаю непогоды врубившего режим санобработки. Так что мои мечты увидеть, как ехидные лаборантки моют изгвазданный пол, так и остались мечтами — на подошвах после этой процедуры не задержалось ни единой частицы грязи.
Водрузив дейпак на стойку вахты, я кивком поприветствовал возившегося здесь же Вениамина и как бы между прочим поинтересовался:
— Вень, чего это с ней? Вожжа под хвост попала?
— А, не обращай внимания! — отозвался техник, по извечной своей привычке зубами перекусывая какой-то провод в мешанине разноцветных внутренностей раскуроченной панели. — Большая земля вызывает, зачем — не в курсе. Сказано было начальницу позвать.
— К чему бы это? — задумчиво покачал я головой, добавляя к дейпаку шлем. — Да еще в такую погоду? Пожар у них там?
— Скорее наводнение, — хмыкнул Вениамин, и выбравшийся из дейпака Петрович согласно муркнул, подтверждая его слова. — С учетом текущей метеообстановки.
— А кто вызывал?
— Да вроде секретутка Робинсона, чернявая такая.
— А, Рита! — Услужливая память выдала образ брюнетистой стройняшки-латиноамериканки, и я восхищенно прищелкнул языком. — Горячая штучка. Шефа вполне можно понять.
— Ото ж! Но моя Верка лучше.
— Ага, только язва!
— У всех свои недостатки, — философски пожал плечами техник. — Ты вот, например, с котом разговариваешь. И с дельфинами, ходят слухи.
— Ну это лучше, чем с оптоволокном беседовать! — парировал я.
Веня открыл было рот для ответной отповеди, но возразить не успел — вернулась Галя. Вид она имела растрепанно-озабоченный, впрочем, как и всегда. Правда, на этот раз в глазах ее читалась легкая тревога, которую почуял даже Петрович — рыжий подлиза принялся тереться о ее руку, успокаивающе урча в процессе. Погруженная в свои мысли девушка машинально ответила на поцелуй, провела ладошкой вдоль кошачьего хребта и побрела в глубь коридора — судя по направлению, к своему рабочему кабинету.