Последний блюз ночных
Шрифт:
— Да! — с радостью вскричал я.
— Хорошо, записываю, — усмехается полковник.
Ещё долго томимся на призывном пункте в ожидании «покупателей». Я и масса таких же призывников, ждём своей участи. На ночь нас загоняют в казарму. На нарах, приспособленных для одного человека, взбираются с десяток призывников, тесно, душно, воздуха не хватает, но все терпят. Ночь-пытка, тянется чудовищно долго, но и она когда-то заканчивается, слышим команду:- Строится!!!
Понуро идём на огромный
С восьми утра стоим до часу дня, «покупателей» всё нет. Пятки болят, хочется в туалет, но — приходится терпеть.
Наконец появляются первые заинтересованные лица, офицеры различных родов войск. Неторопливо ходят вдоль шеренги, отбирают понравившихся и небольшими группами уводят с собой.
Вот и около нас останавливается бравый капитан. Форма подогнана, сидит как литая: голубая фуражка, крылышки на погонах, знаки отличия и дерзкие, чёрные усики. Он сразу вызывает во мне симпатию. Рядом сержант, взгляд насмешливый, независимый, на груди куча всевозможных значков, среди которых выделяется значок специалиста и отличника ВВС.
Капитан оглядывает нас, называет фамилии, «бойцы» выходят, строятся чуть в отдалении, меня не называют. Только он собирается уходить с набранными новобранцами, я очнулся, выхожу вперёд, в глазах обида.
— Тебе чего? — с удивлением смотрит капитан.
— Хочу служить у вас.
— Да? А мне ты не нравишься, — он порывается вновь уйти.
Забегаю вперёд.
— Чего тебе? — невероятно удивляется он.
— Почему не нравлюсь? — в моих глазах отчаянье.
Сержант хохотнул:- Во клоун, впервые у нас такое.
Капитан заглядывает мне в глаза, взгляд не отпускаю.
— Что ж, не плохо, — он что-то видит в моём взгляде, разглаживает усики, в глазах появляется интерес. — Вообще-то, ты должен идти с другой командой. Школу полностью закончил?
— Я на пятом курсе СПИ. На военной кафедре экзамены все сдал.
— Неужели? — не верит он мне. — Тогда ты должен идти служит лейтенантом.
— Стечение обстоятельств, — хмурюсь я.
— Врёшь ты, — беззлобно усмехается капитан, — а скажи, что есть метод резольвент интегрального уравнения, и чем он хорош, а в чем не очень?
— Это просто: Метод резольвент является не самым быстрым решением интегрального уравнения Фредгольма второго рода, однако иногда нельзя указать других путей решения задачи.
— Не хрена ж себе! Верно! А в досье указано, что ты скрывался от призыва. С трудом восемь классов закончил. У нас таких в свинари лишь берут и то, только после изнурительного собеседования.
— Не верьте.
— Тебе верить? — с ещё большим интересом смотрит на меня капитан.
— Да! — с отчаяньем выкрикиваю
— Я тебе верю, — неожиданно говорит он. — Сержант, вот тебе на пузырь водки, выкупишь его у моего напарника. Что ж, становись в строй, воин, — смеётся он.
Гл.5
Перестук колёс. Еду служить. Никто меня не провожал. Тоска гложет сердце, в то же время думаю, чему быть, тому не миновать.
Рядом со мной, такие же лысые, как и я. Стараются веселиться, но все в ожидании, кто его знает, как встретит нас армия, слухи о службе ходят разные.
Ночью прибываем в Москву. Выгружаемся на перрон, затем, бегом в метро. Набились в вагон, капитан суёт мне сетку с яблоками на сохранение, пока едем, потихоньку ем. Вкусные яблочки. Когда вернул ему сетку, он лишь головой покачал, их изрядно убавилось. А что делать? Денег с собой нет, продуктов от родителей, тоже нет, а есть то хочется.
Выходим с метро, вокруг многоэтажные дома. Неужели будем служить в самой Москве? Дух захватывает от радости, но нас ждёт автобус. Вновь едем, достаточно долго. Через некоторое время заезжаем в лес и, по колдобинам ещё несколько часов.
Среди деревьев мелькают деревни с невероятными названиями. На ум приходят произведения Некрасова. Вот проезжаем деревню «Лаптево» — запущенные дворы, бурьян за оградой, тёмные окна. На смену «Лаптево», выползает «Голодное» — всё-то же запустение. Затем «Бедное» — покосившиеся оградки, перекошенные избы…
Удивляет то, что земли возле хаток много, но кроме бурьяна и перекати поле, ничего на них не растёт. Народ прозябает в нищете, хоть бы картофель посадили или деревца какие.
Пейзаж навивает уныние, но вот всё остаётся позади, возникают аэродромы, окружённые колючей проволокой. Наконец подъезжаем к шлагбауму. После проверки документов въезжаем на территорию военного аэродрома.
— Приехали, скоро у вас начнутся полёты, — хохотнул сержант.
Вываливаем из автобуса, с сумками, кошёлками, в глазах страх и ожидание. Капитан оставляет нас на попечение сержанта, сам сваливает в сторону гарнизона.
Час ночи, хочется спать, скоро нас отведут в казарму, выспимся! Но сержант ведёт нас в клуб.
— Спокойной ночи, воины! — с этими словами исчезает. В клубе уже находится народ, тоже призывники, хмурые и злобные.
Ходим между рядов, матрасов не видим, поневоле устраиваемся на неудобных сидениях, пытаемся заснуть, но неожиданно дверь клуба открывается, заходит рядовой — сразу видно, старослужащий, гимнастёрка выцветшая, почти белая, ремень болтается ниже пояса, пилотка где-то на затылке. Он окидывает нас равнодушным взглядом. Затем заходит ещё один, и ещё…