Последний бой наемника
Шрифт:
Но Ландскнехт с ответом не сразу нашелся. В самом деле, не в его положении терять хладнокровие. Пора бы сменить гнев хотя бы на временную милость.
– Железный ты мужик, Васнецов, – заговорил Ландскнехт. – Я тебя за это уважаю, потому мучить не буду… Но не пойму: ты вроде как уверен, что еще не проиграл. Что еще до меня доберешься. И мне это очень не нравится.
– Твоя смерть, Ландскнехт, в твоих же руках сейчас, – как ни в чем не бывало проговорил Васнецов. – Сам себе ее и несешь. Потому переживешь меня ненадолго.
– Дал-таки слабину – заговорил
«Он и правда как из железа, – невесело думал Ландскнехт, поднимаясь к себе. – А я, окажись на его месте, был бы так же хладнокровен?!» Дурацкие, точно приходящие откуда-то извне, помимо его воли, вопросы невыносимо мучили Игоря Кимовича. Глорию он недаром пустил к решетке, тайно надеялся, что Васнецов бросится на нее, попытается взять в заложницы. Тут-то Ландскнехт точным выстрелом и разнес бы ему череп. И он, Игорь, был бы героем, Глория – наивной дурой, а Васнецов – трупом. Но Васнецов «надежд не оправдал». Значит – бой. Сначала, конечно, Ландскнехт подставит десантнику пару своих наиболее тренированных бойцов. Понаблюдает со стороны, снимет на камеру, проанализирует… И лишь потом выйдет сам. Не так уж он силен, не так уж молод этот майор.
В спальне Ландскнехта ждала Глория.
– Ну и как он тебе? – с порога поинтересовался Ландскнехт.
– Никак… – Она манерно сморщила изящный носик. – Ра-зо-нра-вил-ся! – растягивая по складам слова, закончила она и одарила Ландскнехта улыбкой.
«Не врет, – мысленно успокоился он. – Сейчас не врет. Женщина ее склада может любить только победителя! Проигравший умирает для нее навсегда… Точно так же, как и этот крыс Семеркин». Настроение Ландскнехта от таких мыслей продолжало улучшаться. Пожалуй, его уже не смущали внезапно нагрянувшие Лузгинский с Семеркиным, ныне ночующие в гостевой половине замка.
Они приехали, когда только начало темнеть. Сдержанно поздоровались. Потом Лузгинский направился в гостиный зал, где с минуты на минуту должны были подать ужин, а Семеркин отвел Ландскнехта в сторону и произнес своим привычным бесцветным голосом:
– Нам стало известно, что у вас здесь… что-то вроде маленькой победоносной войны, да?
– С чего вы взяли? – вопросом на вопрос невозмутимо ответил Ландскнехт.
– Земля слухом полнится… Впрочем, не буду скрывать. Мне сообщил обо всем один из ваших подчиненных.
«Семеркин сволочь, – пронеслось в голове Ландскнехта, – своего человечка фактически сдал… Впрочем, я бы и так догадался».
– Если я правильно понял, вас атаковали, – продолжил секретарь. – Пытались силовым способом освободить дочь Самойлова, так?
– Предположим.
– Что с девушкой и что с нападавшими?
– Все в порядке… Трупов нет.
Про заваленного своими же Юрца Ландскнехт решил умолчать.
– Девушку оставлять здесь небезопасно, – покачал головой Семеркин. – Вы согласны со мной?
– За ее безопасность отвечаю я. Никуда перевозить ее не нужно, – догадавшись, к чему клонит секретарь, Ландскнехт жестко осадил его.
– Что ж, возможно,
– А зачем было тащить сюда патрона? – спросил Игорь Кимович.
– Пусть он примет окончательное решение… А мы его исполним.
«Решение, которое подготовил ты! – мысленно со злостью произнес Ландскнехт. – "Теплый прием", оказанный у Глории, он не простит никогда, а сейчас просто решил воспользоваться ситуацией. Но вот что секретарская крыса задумала?»
– Игорь, нам не нужны лишние трупы, – жестко заявил секретарь. – Дело серьезное. Не надо подставлять патрона.
– Трупов не будет. Как лишних, так и… всех остальных. Я отвечаю за свои слова.
Семеркин молча кивнул.
– Челюсть не болит? – вежливо осведомился Ландскнехт.
– Что? А… О моем здравии не беспокойтесь, Игорь.
– Это не я, это Глория интересовалась.
Семеркин промолчал. Сделал вид, что не расслышал. Владеть собой ученый секретарь умел.
Однако в этот вечер Лузгинский никаких решений принимать не стал. Он с аппетитом поужинал, убедился, что Даша Самойлова жива и невредима, затем сказал Ландскнехту, что «погостит» вместе с Семеркиным до завтрашнего утра. Ландскнехту ничего не оставалось, как препроводить обоих в спальные помещения для гостей.
– Слушай, ты уверен, что мне стоило сюда приезжать? – спросил у Семеркина Лузгинский, прежде чем отойти ко сну. – По-моему, у Игоря все в порядке.
– Вы хотите свалить Самойлова?! – довольно дерзко, не то в вопросительной, не то в утвердительной форме ответил Семеркин. – Свалить окончательно, так, чтобы тот уже никогда не поднялся?
– Да, – кивнул Лузгинский.
– Тогда положитесь на меня! Я отвечаю головой… И вы очень умно сделали, разместив в этих покоях охрану, не подчиняющуюся Игорю.
Что верно, то верно. Личные телохранители Лузгинского подчинялись только самому патрону… Перед тем как выехать, Семеркин сообщил о своих опасениях. У секретаря имелись сведения (пока не подтвержденные), что Ландскнехт может пойти на сделку с Самойловым. Вернет тому дочь за приличное вознаграждение, сам же при этом сымитирует нападение на замок… И на этом Игорь не остановится, Лузгинский слишком хорошо его знал. О, если Ландскнехт переметнется к Самойлову! Если это так, то Лузгинский должен узнать правду об этом как можно быстрее. Хотя сейчас, как никогда, господину Лузгинскому хотелось, чтобы его секретарь ошибался. Терять Ландскнехта не хотелось.
Тем не менее пусть Семеркин перестраховывается, пусть плетет свою паутину… Самойлова и в самом деле нужно сваливать окончательно. Любой ценой.
Пару лет назад, в канун Рождества, на одном из светских мероприятий Лузгинский и Самойлов столкнулись нос к носу. Произошло это случайно, у входа в туалет. Обычно оба они избегали прямых контактов, но на сей раз охрана допустила промашку.
– Здравствуйте, Алексей Петрович! – любезно поприветствовал Самойлова Лузгинский.