Последний бой наемника
Шрифт:
– Выходит, весь замок в твоих руках? – спросила Глория.
– Все входы, выходы, двери… Их я могу закрывать и открывать по своему желанию. Людей, к сожалению, контролировать пока не могу, но разработчики обещали над этим подумать. Это вообще лишь пробный экземпляр. Как видишь, неплохо работает.
– В нем есть и радиомикрофон?
– Соединенный с некоторыми помещениями… Тебе не кажется, что наш перерыв слишком затянулся?
– Кажется, – кивнула Глория, отхлебнув пива из банки Игоря. – О, как ты пьешь такую гадость? – поморщилась она и, откинув одеяло, серебристой рыбкой скользнула в объятия Ландскнехта.
Надя сидела в полутьме, подбрасывая на ладони резиновый мячик, ставший для них с Василием роковым. Поначалу Цыган отобрал его у девушки, но потом, когда ее втолкнули в подземную темницу, швырнул ей мячик через решетку:
– Поиграйся, девочка… Перед казнью.
Кажется, он был очень доволен и своим юмором, и своим великодушием. С чем и удалился, оставив Надю наедине
Все так сложилось из-за нее! Как она могла промахнуться, ну почему у нее так все складывается?! Ведь тогда на мировом первенстве решающее очко команда тоже проиграла из-за нее. Николай Николаевич, тренер сборной, прав. Не из того места растут у Надежды руки. Мало он тогда материл ее, а она еще почему-то обиделась… Кругом было темно, пусто. Надя отложила в сторону мячик, уткнула голову в колени и заплакала. Она могла сейчас дать волю чувствам, ведь ее никто не видит и не слышит. И тут послышался шорох, затем лязг… Надя подняла голову и увидела, что решетчатая тяжелая дверь ее темницы открылась. На пороге тем не менее никого не было. Кажется, дверь открылась сама собой. Надя перестала плакать, сидела неподвижно, в ожидании глядя на решетку. Тем временем дверь мягко затворилась, вновь лязгнул замок. Казалось, ее открывал и закрывал кто-то невидимый. Надежда вытерла глаза и щеки – плакать уже не хотелось. Может, ей померещилось? И вновь стала Надя вспоминать свою недлинную, но насыщенную событиями жизнь. Ничего другого в данную минуту ей не оставалось.
В школьные годы учителя и одноклассники воспринимали Надю Анохину как девочку из интеллигентной, высокообразованной семьи. Она всегда была аккуратно, со вкусом одета, держалась с чувством собственного достоинства и училась без троек. Между тем Надин папа работал автомехаником в гараже, а мама приемщицей в фотостудии. Надя была их поздней, единственной и желанной дочкой. Родители, будучи людьми в годах, имели весьма скромные интересы. Они любили смотреть по телевизору сериалы и фигурное катание, а по выходным выбираться на природу, например за грибами. Дочери, названной столь символическим именем Надежда, они стремились дать все то, чего по различным причинам не получили сами. Еще с детского сада девочку убеждали, что она обязательно поступит в университет и выучит несколько иностранных языков. Потом Надю отдали в музыкальную школу, на последние деньги купили подержанное пианино. Секции фигурного катания в их районе не было, зато в школе была секция волейбола. Несмотря на небольшой рост, Надя быстро добилась на спортивной площадке немалых успехов. Так и текла ее молодая жизнь: из школы на волейбольную площадку, с площадки – за фортепиано, после фортепиано – курсы иностранного языка… В восьмом классе Надя вошла в подростковую сборную, а через два года во взрослый состав сборной страны. На нее положил глаз сам Николай Николаевич Гонтарь, знаменитый тренер. Знаменит он был тем, что отпускал редкие по забористости матерные ругательства и что его воспитанницы (а тренировал Гонтарь исключительно девушек) не проиграли ни одного мирового чемпионата. Говоря по совести, для волейбола Надя Анохина ростом не вышла – ну что такое метр шестьдесят восемь? Однако Надя была девушкой подвижной и быстрой, потому идеально вписалась в роль защитницы. Тренировки стали постоянными, каждодневными. Плюс сборы. Тем не менее Надя сумела окончить школу, а между двумя чемпионатами поступила в институт иностранных языков. Она уверенно чувствовала себя и на волейбольной площадке, и перед экзаменационной комиссией. Но вот в обыденной, простой жизни… У нее не было ни близкой подруги, ни серьезных отношений с молодыми людьми. Да, ею гордились, иногда восхищались, бывало, завидовали по-черному. Но ее не принимали всерьез. Она была милой, но при этом неяркой. Умной, начитанной, но не острой на язык, не всегда понимающей шутки приятелей. Иногда она бывала излишне резкой, прямолинейной.
Тогда, полгода назад, вышла заминка в полуфинале. Нет, матч не был проигран. Но Надя серьезно оплошала во втором тайме, не смогла принять идущий прямо на нее мяч. В перерыве Гонтарь накинулся на нее, ничуть не смущаясь иностранных журналистов и телекамер. Он сообщил на весь белый свет, откуда у защитницы Анохиной растут руки. И добавил еще пару заковыристых фраз. Конечно, при трансляции такие вещи в эфир не шли, но все равно Наде стало обидно до чертиков. Разве он не видит, что она чуть не плачет? И под властью эмоций, не отдавая себе отчета, Надя произнесла в ответ следующее:
– Да пошли вы, Николай Николаевич… сами туда-то и туда-то!
Подруги по команде притихли и замерли. Надя нарушила неписаное табу. Воспринимать фразы Николая Николаевича можно было, опустив глаза или, напротив, с гордо поднятой головой, но всегда молча. Надин отец ни разу не позволил себе в ее присутствии крепкого словца. Не позволяли себе их и приходящие в гости друзья отца – шоферы и автослесари… Эх, Надя-Надежда, воспитанница института благородных девиц!
– Что с тобой, Анохина? – неожиданно совсем другим голосом спросил тренер.
Надя
– Как знаешь, Надя… – печально произнес Гонтарь. – Спасибо тебе за все… И прости меня.
Конечно, она простила Николая Николаевича. Он многому научил ее. И жил ради команды, ради нее, Надьки, и других девчонок. Но решение уйти из спорта созрело у Надежды давно. Она поняла, что волейбол – это всего лишь игра. А играть всю жизнь нельзя. Конечно, это здорово – просматривать записи собственных матчей, наблюдать за собой, как лихо бьется она в защите. И видеть при этом счастливые лица уже немолодых родителей… Но есть другая жизнь. Надя с головой ушла в учебу, сдала все академические задолженности, начала параллельно изучать немецкий и польский языки. Но ей казалось, что жизнь проходит мимо нее. Причем совсем рядом, в нескольких шагах. А она постоянно оказывается не в том месте и не в то время. И вот сейчас встреча с этим странным человеком по имени Василий Васнецов. Сначала она обратила внимание на его машину, поэтому приняла за очередного крутого, приехавшего скупать землю в ее родной деревне. Но потом увидела, что у него вполне человеческие глаза, голос и прическа. А когда он попросил ее помочь, у Нади аж дыхание перехватило. Другая бы покрутила пальцем у виска, приняла бы рассказанное Васнецовым за горячечный бред. А Надя поверила сразу. Ей так хотелось помочь ему. Пожалуй, она впервые встретила человека с таким лицом. Нет, не то чтобы он был красив, точно киногерой вроде Тома Круза или Антонио Бандераса. Но была в нем какая-то дикая притягательность. Его лицо было мужественным и одновременно печальным. Он был энергичен, силен, но взгляд выдавал усталость… Он, конечно, старше ее, но ненамного. И еще он очень одинокий. Это без всяких сомнений.
Ну а она, Надя? Внешние данные не ахти какие. Нежное, скромное лицо. Нос, пожалуй, слишком сильно вздернут и глаза маленькие и серые, а бедра полноваты. Впрочем, не всем же быть красавицами. Скучное это будет зрелище, если кругом одни красавицы и красавцы. Так успокаивала себя Надя.
Васнецов открыл ей настоящую жизнь! Не игру, не условное вялое существование. Жизнь, где время летит стремительно, так что захватывает дух. Где нет монотонности и однообразия. И это время выбрало ее, Надю. А она так сплоховала!
И тут решетчатая дверь вновь открылась. Девушка молча, на цыпочках, подошла к ней. Дверь не закрывалась. «Будь что будет!» – решила Надя и шагнула за порог камеры. В ладони она по-прежнему сжимала твердый резиновый мячик.
Глава 4
Ландскнехт уснул быстро и крепко. Как бывший офицер спецназа, он неплохо владел искусством саморегуляции организма. Сейчас можно было безбоязненно проспать часа три-четыре. Васнецов в подземелье. В гостевых апартаментах Лузгинский со своей крысой попивают коньячок, разбавленный «Байкалом»… Ласки Глории и две банки «девятки» сыграли свою расслабляющую роль. Зато не спалось Глории. Ее заинтересовала эта дистанционная игрушка, позволяющая блокировать входы и выходы. Тем более что Ландскнехт не отключил ее, а просто положил на журнальный стол. Глория подошла к столику, взяла прибор в руки. И тут же на экранчике появился длинный перечень с номерами: главный вход – А1, вход в помещение охраны – А2 и так далее. Элементарной компьютерной грамотностью Глория обладала, поэтому быстро сориентировалась, что к чему. Это было нетрудно. Сбоку постоянно выскакивали надписи, объясняющие процесс. Подземные помещения обозначались как К8. Глория без труда укрупнила эти К8, и тут же возникли дополнительные пояснения. Под землей находился общий вход (К40) и три помещения (К41, К42, К43). Да, с такой штукой нет нужды ставить на каждом углу по охраннику. Достаточно просто нажатием кнопки заблокировать все входы и выходы.
Перед Глорией открывался вход в подземелье. Туда, где в одном из помещений находился Василий. Вот только в каком из К? Господи, что она делает?! Глория начала поочередно тыкать по разным К. Если бы ей удалось связаться по внутренней связи с этими помещениями! Но для этого, видимо, существует специальный код-пароль… Ну да ладно. Испытаем судьбу, повезет не повезет коту Василию. Впрочем, он не кот, он как минимум ягуар… Глория успешно «открыла» К41 и К42. Немного подержала камеры открытыми, давая шанс, потом закрыла. Собиралась уже открыть и К43, но тут в постели заворочался Ландскнехт. Игорю совершенно необязательно видеть ее манипуляции. Поэтому Глория вернула прибор в прежнее положение и шмыгнула обратно под одеяло.
В какой-то книге Надя вычитала фразу: «Если не знаешь, как поступить, делай шаг вперед». Вот сейчас ей ничего другого не оставалось. Она сделала вперед уже не один, а как минимум шагов сорок. Благополучно поднялась по лестнице, а сейчас, аккуратно ступая, двигалась по длинному коридору. Он был освещен такими же, как в подземелье, светильниками, стилизованными под свечи, только более яркими. Навстречу ей, по счастью, никто не попадался. От этого ей почему-то становилось жутко, но вернуться обратно или остановиться девушка уже не могла. Кто-то освободил ее и даже предоставил «зеленый коридор» – значит, надо идти вперед…