Последний бой Василия Сталина
Шрифт:
«Он был организатор хороший, решительный. Умел подбирать людей. У него был круг летчиков, особенно близких к нему. Они в Москве бывали у него на даче. Это Долгушин, Прокопенко, Луцкий, Котов, Макаров и другие. Причем это были не только командиры. Скажем, Долгушин — командир эскадрильи, а Луцкий был вначале рядовой летчик. Но он был инструктором с Качи, которого Вася знал еще с тех пор, когда был курсантом. Он ценил дружбу и быть другом умел. Когда погиб Владимир Микоян, которого Василий любил как брата, на Яках–9 из первой эскадрильи по указанию Васи написали „За Володю!“. (А. Драбкин „Я дрался на истребителе. Принявшие первый удар. 1941–1942“. — М.: Яуза, Эксмо, 2006, стр.131–132, из интервью с Микояном Степаном Анастасовичем).
Кажется, с тем ужасом,
Еще ходят мифы о чудовищной грубости Василия, но фактов, подтверждающих это напрямую, найти не удалось: «Сегодня имеется немало свидетельств о случаях рукоприкладства с его стороны. Механик самолета Василия Сталина Ефимов, правда, утверждает, что ничего такого за 8 лет совместной службы не наблюдал» (Новиков А. Механик Сталина. // Советская Белоруссия, № 85 (21995), 11 мая 2004 г. —.
Механик самолета у летчика—истребителя — это его боевая «нянька», человек, перед которым жизнь его командира выложена как на ладони. Как вы думаете, мог ли механик не обратить внимание на грубые выходки пилота, которому был подчинен и которому сам мог бы служить мальчиком для битья? Вот и я думаю, что нет, иначе припомнил бы Ефимов все свои обиды и смаковала бы их пресса, да вот ничего, кроме чувства уважения к Василию, у ветерана—авиамеханика Ефимова не наблюдается.
Даже такой критично настроенный приятель Васи Сталина, как Степан Микоян, вынужден констатировать следующее: «Были редчайшие случаи, когда он хамил и наказывал, но в основном это было по делу». (А. Драбкин «Я дрался на истребителе. Принявшие первый удар. 1941–1942». — М.: Яуза, Эксмо, 2006, стр.130, из интервью с Микояном Степаном Анастасовичем).
Правда, историк Александр Колесник утверждает, что, «вероятно, бесконтрольность, к которой он привыкал годами, развратила его. Мог подарить, сняв с руки, золотые часы (так он отметил фантастическую игру Боброва в матче против команды города Калинина, когда Всеволод Михайлович забросил шесть шайб), а мог и неожиданно, несправедливо и даже грубо обрушить упреки». (Колесник А. Хроника жизни семьи Сталина. — Харьков, СП «Интербук», 1990. С. 62)
Но тут понадобится оговорочка. Эта фраза вырвана из контекста. В данном случае речь идет о великом хоккеисте Всеволоде Боброве. Надеюсь, хоккейным болельщикам, которые наблюдают на экранах телевизоров целые «ледовые побоища» игроков на поле, не стоит объяснять, что обидеть окровавленного хоккеиста, особенно после поражения затруднительно. Скорее хоккеист навернет первого попавшегося под его горячую руку, невзирая на величину звезд на погонах.
А уж в семейных отношениях между Сталиным—старшим и Сталиным—младшим несчастные журналисты и вовсе запутались. Одни утверждают, что «он не чувствовал себя в состоянии предстать перед глазами отца, который всю жизнь внушал ему почти животный страх…» (Орлов Д. Сталин вызвал Сталина. Из книги «Исповедь перед казнью». // Родная газета. — 3 марта 2006 г. — № 144). Другие же считают, что «он рос озорным мальчишкой, для которого существовал только один авторитет — отец, который, впрочем, находил мало времени для воспитания и общения с детьми» (Рыбас Е. Дети вождей несут свой крест. // Новейшая история. — 2001. — № 3). Третьи же, начитавшихся аллилуевских «Писем», цитируют Светлану: «Отец был для него единственным авторитетом, — остальных он вообще не считал людьми, стоящими внимания» (Лебедев В. Сыновья генералиссимуса. Размышления по случаю 9 мая. —.
Не зная в точности отношений между Василием Иосифовичем и Иосифом Виссарионовичем, журналисты вокруг них развели такую истерию, что перед нами предстает полная гамма чувств от животного ужаса до подобострастия.
На самом деле были обычные отношения между отцом и сыном. Мальчик тянулся к авторитету отца. Отец с высоты своего положения пытался управлять сыном. Если это как—то беспокоит современных журналистов, то могу их успокоить: не надо быть выдающимся педагогом, чтобы разобраться в семейной иерархии. Пример воспитания сына отцом: «Начальник штаба, чтобы развлечь Василия, катал его по крымским дорогам на мотоцикле, пока „рокеры“ однажды не свалились в кювет (речь идет о пребывании Василия в Каче. — Авт.). Курсант при этом получил царапины лица и рук». Возможно, именно этот случай был доложен И.В. Сталину. Он решил подробнее узнать, как его сын постигает азы авиационных наук. Когда ему стали известны все детали, в Качу поступила команда поставить Василия в один строй с другими курсантами, поместить в казарму и кормить из общего котла. Рассказывают, дело завершилось еще и тем, что комбриг В.И. Иванов получил строгое наказание за те вольности, которые он допускал в подчиненной ему авиашколе» (Манцуров Ю. Сталин — сын Сталина. —.
Следующий абзац иллюстрирует ориентир сына на авторитет отца: «Между И.В. Сталиным и сыном постоянно осуществлялась переписка. Несколько раз курсант Ф. Усков, к примеру, видел, как Василию приносили из штаба письма, по—видимому, написанные рукой отца, которые он тут же, в курилке, распечатывал и читал, вслух одобряя обращенные к нему слова или, напротив, не соглашаясь с ними» (Манцуров Ю. Сталин — сын Сталина. —.
В общем, нормальные отношения, и нечего панику разводить. Как и во всех семьях, после периода копирования поведения родителей наступает этап конфликта отцов и детей. Семья Сталиных мало чем отличалась от других в этом плане, поэтому происходили подобные инциденты: «Когда еще был жив дважды Герой Советского Союза А. Боровых, он рассказывал, что после гибели летчиков — сына Микояна Владимира, сына Фрунзе Тимура и сына Хрущева Леонида, Василию Сталину запретили делать боевые вылеты. Он звонил по этому поводу отцу. Возмущался. Тот ему ответил: „Мне одного пленного уже достаточно!“ — намекал на пленение Якова. Но Василий продолжал летать и никого не слушал» (Сталин В.И. —.
Сын проявил силу своего характера. Ничего зазорного он не делал. Наоборот отец мог только гордиться смелостью сына. Хотя процесс влияния на сына, попытки удержать его под своим контролем продолжались в течение всего периода войны, пока к ее концу отец и сын не нашли общий интерес. В течение войны Василий Сталин поменял несколько должностей. С некоторых его снимал не кто—нибудь, а лично И.В. Сталин. А по ее окончании, когда отношения наладились, Василий занял должность командующего «московским небом». Но даже тогда Иосиф Виссарионович строго следил за сыновней дисциплиной: «О некоторых эпизодах на эту тему мне рассказал старший егерь хозяйства „Московское море“ Александр Васильевич Курдин, работавший на охотбазе „Уходово“.
Александра Курдина и Василия Сталина объединили и сдружили совместно пережитые суровые условия в период Великой Отечественной войны. После ее окончания Василий стал часто посещать «Московское море» и обычно останавливался на базах «Уходово» у Александра Курдина и «Пихтовая Аллея» у егеря Константина Горемычкина. Со временем А. В. Курдин стал вхож в семью В. Сталина (как бывший фронтовик—однополчанин) и пользовался уважением этой семьи.
Однажды в семейном кругу В. Сталина готовились отметить какое—то знаменательное событие, и Василий решил украсить праздничный стол не чем—либо, а чирковой утятиной, ибо мясо чирка является самым нежным и обладает отличными вкусовыми качествами.
Для осуществления этого замысла Василий берет с собой двух друзей, спортсменов—охотников, и прилетает с ними на самолете По–2 на «Московское море», садится на поле (недалеко от базы «Уходово») и организует специфическую охоту: охотники расставлены в камышах, самолет летает над заливами, выгоняет из камышей уток, а стрелки (стендовики) отстреливают их строго выборочно — только чирков! По истечении некоторого времени задача была успешно выполнена, но, увлекшись процессом, охотники не заметили, как пролетело время. Неизбежно было опоздание к намеченному сроку. Конфликт для Василия мог стать достаточно серьезным. Иосиф Виссарионович в вопросах дисциплины был очень требователен.