Последний брат
Шрифт:
— Нет, мой брат в лесу. Иначе, почему их было двое? Почему не Юлхуш звался Юлхушем? Я чую. Во всяком случае, я это должен видеть сам. Поднимай людей, Сахир, — сказал хаган. — Всех, кто здесь. Пойдем налегке, изгоном. Он не должен уйти. Сколько у меня здесь человек?
— Сотня, — ответил Сахир.
— Мало.
— Я говорил, что неразумно и недостойно хагана ездить с сотней, как простому…
— Я помню, что ты говорил! — перебил Урах. — Поблизости есть мои гарнизоны?
— Есть гарнизон в полтора ярто от нас, триста человек.
— Гонца туда, пусть загонит пару коней,
— Твой приказ в моих ушах, глазах и сердце, высочайший. — поклонился Сахир, схватил оторопевшего гонца и вышел из шатра. Урах начал быстро собираться.
— Я поеду с тобой, господин, — сказала Хсю-Ва.
— Мы поедем быстро и без повозок. Будешь мешать.
— Я отличная наездница, ты же знаешь. И мне очень хочется посмотреть на твою встречу с братом.
Урах пожал плечами.
— Как знаешь. Но помни: если отстанешь, я не остановлюсь ни на секунду. Сейчас мне не до тебя, женщина.
— Я не отстану, — пообещала Хсю-Ва.
Урах холодно посмотрел на неё.
— Я стою. Ты лежишь. Уже отстаешь.
Звенело оружие и брони, бегали люди, зажигались факелы и все это убивало Хунбиша-Бильге своей бестолковостью.
— Как же это вышло? — Простонал Хунбиш-Бильге. — О Аллах, милостивый и милосердный, за что же ты попускаешь этим неверным?
Рядом стоял мрачный Нэргуй, застегивая пояс. Хунбиш взглянул на него и вспомнил, что Нэргуй сегодня ночью уже застегивал этот пояс, — в первый раз, когда ромеи убежали в лес. Теперь вот он снова стоял и застегивал свой идиотский бесполезный набитый бляхами пояс, когда ромеи убежали окончательно. Вояка… Хунибш почувствовал, что его захлестывает бешенство.
— Ну что, Нэргуй? Что?! — завопил Хунбиш, чувствуя, что сейчас полностью потеряет над собой контроль, и голос срывается на визг. — Что скажешь на этот раз? В этот раз тебе не нужно было притворяться, что ты охраняешь румеев. Почему же они не мертвы? Как ушли?!
Нэргуй зло поглядел на Хунбиша.
— Я недооценил этих сопляков, да… Даже когда они прорвались в лес, я думал, это только потому, что им помогли те двое стрелков… Но когда румеи убежали в лес, я предлагал тебе выставить усиленный караул без затей. Все равно им было некуда деться. А ты хотел поставить ложные спящие караулы и попробовать подманить их в лагерь. Ты здесь командир, и я сделал, как ты сказал. Ты был прав — им хватило наглости вернуться. И что теперь? Что ты будешь делать со своей правотой? Из-за твоего «хитроумного» плана погибли мои люди.
— Да! — Голос Хунбиша чуть не сорвался на фальцет. — И мой план сработал! А что же твой караул в лесу не поднял тревогу?!
— Это мы сейчас выясним, — пообещал Нэргуй. — Думаю, караул мертв. Не те в нем были люди, чтоб заснуть на посту. Они знали, что за это полагается.
— Вы зажрались! Привыкли считать себя элитой и объедаться на легких постах. Хаган слишком много давал вам и мало требовал!
Нэргуй, не отвечая, повел взглядом, выискивая кого-то в окружающем хаосе, так и не высмотрел, и крикнул
— Булан! Сюда!
Через несколько секунд из темноты к нему подскочил ночной страж с факелом.
— Возьми несколько человек, найди мне Сусэя и Тогона. Их я поставил в лесной караул. Найди Хияна — ему я велел сторожить в шатре со стороны леса. Быстро!
Булан молча кивнул и убежал в темноту.
Хунбиш снова подскочил у Нэргую. Ему пришлось обойти багатура, чтобы снова очутиться с ним лицом к лицу — после разговора со своим человеком тот так и не соизволил повернуться к Хунбишу обратно.
— А что же твои караульные в самом лагере?! Почему эти собаки дрыхли? Они должны были бы притворяться, а не давить щеки во сне! Ты знаешь, что с нами может сделать хаган, когда узнает, что позволили уйти свидетелям?!
Нэргуй соизволил повернуться.
— Ты ведь не воин, высокий.
— И никогда им не был, слава Аллаху! Дважды слава, глядя на тебя и твоих вояк! Ну и что?
— А то, что тебя воспитывали грамотники серединного царства… — ровным голосом продолжил Нэргуй. — Ты никогда не стоял в ночном карауле. Это тяжко. Особенно, если до этого был долгий дневной переход. Глаза закрываются сами. Веки тяжелы. Думаешь — смежишь веки на один миг — а сам уже почти спишь. Для того чтоб не уснуть, приходится бодриться. Поводишь плечами, постукиваешь ногами… Но если тебя положат на землю и скажут: покажи сон, закрой глаза, не двигайся, не шевелись, неужели ты думаешь, что найдется человек, который по настоящему не уснет после тяжелого дня? Неужели ты думаешь, я приказал бы им не спать, зная, что они все равно заснут? — Нэргуй поджал губы. — Говорил тебе, надо выставлять обычный караул. А тебе все хотелось хитрости, высокий. Хитрость хороша, да только если переборщить, она хуже всякой прямоты выходит. И хагану если надо будет, я тоже самое скажу.
Хунбишь-Бильге похолодел.
«Ах ты собачий сын!» — подумал он.
По рассказу Нэргуя получалось, что действительно виноват и Хунбиш. А ведь Нэргуй был из числа командиров ночной стражи и видел хагана довольно часто. Если он расскажет все Ураху так, как рассказывал здесь, слепой гнев хагана может упасть на Хунбиша. Хорошо еще, что они сделали главное, — не упустили Амара. Но все же, прокол был велик…
Если бы у Хунбиша были здесь доверенные люди, он бы без затей приказал отправить болтливого Нэргуя к предкам, и свалил бы это на ромеев. Но его людей здесь не было. Наоборот, он один окружен людьми Нэргуя. От этой мысли Хунбишу стало еще более неуютно.
«Надо перестать с ним ругаться. Пока…» — Хунбиш облизал губы.
Ай, как сложно. Он не может убрать Нэргуя, пока не вернется в ставку хагана, но там будет уже слишком поздно… Надо что-то придумать.
«В любом случае, я запомню тебе сегодняшнюю ночь, Нэргуй. Дай только срок».
— Ты прав, Нэргуй. — Голос Хунбиша звучал примирительно, с раскаяньем. — Я, похоже, перехитрил сам себя. А ты пошел у меня на поводу, зная, что я не очень опытен в военных делах. Тебе следовало бы быть настойчивей. Мы оба виноваты. Ты знаешь, как слеп бывает гнев хагана. Давай вместе подумаем, что мы теперь можем сделать?