Последний брат

Соколов Лев Александрович

Но лежала на земле неряшливым блином сорванная и откинутая палатка контубернии — её сорвали с шестов, когда начали делить трофеи, доставшиеся после победы, так лучше обыскать, что было внутри. В стороне мирно лежали рядом положенные два убитых мугола и Тит с Юлхушем. Видимо, их хотели сохранить для отчета перед своим хаганом, или же утром зарыть или оттащить, чтоб не портили запахом стоянку. Тита раздели до нитки, ценное шелковое белье после смерти сыграло с ним дурную шутку. А вот брата хагана, пусть даже мертвого и убитого по приказу владетеля, тронуть не посмели. Трофим узнал Юлхуша по роскошным сапогам-гутулам с загнутыми носами, но все же тело выглядело как-то не так. Он долго всматривался.

Даже самый яркий лунный свет это не солнечный день, пока наконец не понял в чем дело — Юлхуша укоротили.

— Эти дети греха сняли с Юлхуша голову! — прошептал он.

— Должен же хаган убедиться, что его последний брат мертв, — подрагивая желваками, отозвался Амар. — Все тело возить накладно, а голову — ничего.

— Псы…

Трофим напряженно осматривал лагерь. Муголы выставили караул из четырех человек. Но сейчас эти сторожа сами спали, с той лишь разницей, что ночевали они не в центре лагеря, а у его краев.

— Странно… Часовые дрыхнут все, как один.

— Это слишком хорошо… — недоверчиво покачал головой Улеб. — Слишком.

— Думаете, подманка? — прошептал Фока.

Амар повернулся друзьям.

— У мугольского войска при моем отце была стальная дисциплина. За сон на посту — казнь. — Он выразительно глянул на друзей. — Не верю я, что они за эти годы так раскисли. Когда на табун рода учащались набеги, и налетчики начинали уводить много лошадей, табунщики применяли хитрость: сторожа горланили песни, иногда и выпивали, и беспечно заваливались спать. А когда обрадованные налетчики начинали свое дело, из засады выскакивала настоящая чуткая стража, которая до того поджидала в укромном месте.

— Похоже, — прошептал Трофим. — Не таковы эти парни, чтоб так завалиться, особенно оставив рядом недобитого врага. Или они уж совсем не принимают нас всерьез…

— После того как Юлхуш и Тит двоих отправили к праотцам? Не думаю, — возразил Улеб.

— Значит, это ложный караул. А где же тогда настоящий?

Они оглядели уходящую от леса травянистую равнину. Прятаться было негде.

— Либо в палатках таятся. Либо… — Фока вдруг замер.

— Здесь, в лесу, — окончил за него Трофим.

Все разом огляделись вокруг, будто мугол мог оказаться буквально под соседней веткой.

Трофим снизил шепот почти до предела различимости. У него даже заболело в горле от попыток говорить одновременно и тихо и отчетливо:

— Если они здесь, то на опушке — они не могут быть далеко от лагеря. Чтоб в случае тревоги их было хорошо слышно. Надо их найти. Сейчас делимся на две пары и расползаемся. Я и Фока — налево. Улеб и Амар — направо. Проверяем: мы до того уступа, а вы до того кривого дерева на опушке. Двигайтесь очень осторожно. Если отыщем — действуем по обстоятельствам. Они не должны успеть заговорить. Если никого не найдем, встречаемся здесь. Что скажете?

Фока покачал головой:

— Опять ползем. Потеряем час, не меньше. А ночь не бесконечная.

— Ничего другого не остается.

— Так, — сказал Улеб. — Надо проверить. Жаль нас мало, на одного караульного лучше всегда навалиться вдвоем. Если наткнетесь на караул и будут сомнения, что сможете их одолеть без шума, лучше зовите нас. Скинь сапоги, — обратился он к Амару, а сам в это время стянул с плеча перевязь ножен. — Сейчас от них нам только помеха будет.

Амар скинул сапоги и аккуратно засунул их голенищами сверху себе за пояс на спине. Улеб кивнул и юркой ящерицей бесшумно уполз в свою сторону. Не шелохнулась ветка, не треснул сучок. Амар старательно двинулся за ним.

Трофим, раздвинув ветки, медленно обогнул куст, обернулся — Фока полз следом.

Трофим взял чуть левее, так чтоб не терять из виду край опушки, но быть при этом чуть глубже, нежели те, кто мог бы расположиться на ней, наблюдая. Штаны на коленях и рубаха на локтях задубели от грязи.

«Долгая,

долгая, мрачная ночь, — сказал он себе, переползая через большой корень. — Я устал и чувствую что тупею. Может, из-за того, что не выспался. А может, просто слишком много произошло плохого. Плохо, плохо… Если так пойдет дальше, я с легкостью дам себя убить, только чтоб это все быстрее закончилось. Ну нет!..» — Мысли начали путаться, и он сделал остановку, положив голову себе на руки и усилием воли возвращая миру резкость. Сзади его тронули за ногу. Он обернулся к Фоке. Тот наверное, решил, что Трофим кого-то заметил. Трофим покачал головой, и пополз дальше. Он полз, полз, полз…

Справа впереди от него послышался какой-то шум. Не звук леса — легкое соударение металла о металл. Трофим застыл, обратившись в зрение и слух. Фока сзади вновь тронул его за ногу, и Трофим вывернул руку назад и в сторону, раскрыв ладонь в красноречивом жесте, — подожди. Звук шел со стороны большого дерева, рядом с которым рос раскидистый куст. Трофим повернулся к Фоке, показал на себя и двинул руку вперед. Показал на Фоку и расстелил ладонь, несколько раз приложив ее к земле: мол, я вперед, ты жди. Фока кивнул, и Трофим пополз, очень медленно огибая дерево по большой дуге, аккуратно убирая у себя с пути все сучки, которые могли предательски хрустнуть. Он полз и постепенно менялась видимая им перспектива. Лунный свет здесь, на опушке, достаточно освещал все вокруг, но кустарник отбрасывал густые тени, и весь мир вокруг превращался в невнятную мозаику светлых и темных пятен, из которых было сложно построить знакомые картины. Он полз, и вдруг в светлом пятне перед его взглядом возник пластинчатый наплечник мугольского хуяга. Этой яркой детали уму Трофима оказалось достаточно, чтобы вдруг собрать всю картинку, — и тут же мешанина света и тени обратилась в воина, сидевшего, опершись спиной на широкое дерево, и укрытого росшим рядом кустом. Произошло это так внезапно, что Трофим даже вздрогнул, будто бы неподвижный мугол просто появился из ниоткуда. Да, хуяг подвел мугола своим стальным блеском, а до этого еще и скрипом пластинок. Это была не лучшая одежда для тайной засады. И все же, если бы Трофим с друзьями не подумали о такой возможности заранее и двигались менее осторожно, они бы прошли мимо мугола, не заметив его, уж больно ловко тот выбрал себе место. А уж тот заметил бы их сразу, если не на опушке, то когда они начали бы подбираться к лагерю. Трофим внимательно оглядел мугола, и заметил, что рядом есть еще второй, только этот — не иначе, сменщик, — сладко спал. Нашли!

Трофим почувствовал жжение в легких, и понял, что с того момента, как увидел мугола, он задержал дыхание. Он аккуратно втянул воздух и стал медленно отползать. На муголов он старался не пялиться, так как слышал крепкое поверье, что есть люди, которые остро чуют на себе чужой взгляд, особливо недобрый.

— Фока, — шепнул он, добравшись до товарища и приникнув головой к его голове, — нашли. Двое. Один спит, другой бдит. Здоровы боровы, боюсь, вдвоем можем тихо не осилить. Крепко запомни место. Ползи обратно, веди Улеба с Амаром. На опушке не разминетесь. Отползай, а дальше, где мы уже проверили, можешь не ползти, только все равно двигайся осторожно. Жду здесь. Если что — место встречи прежнее. И поаккуратнее, может, есть еще пост. Понял? Ну, давай!

Фока кивнул и ловко зазмеился обратно. Гляди-ка как поднаторел…

Трофим схоронился за кустом и, повернувшись в сторону муголов, стал наблюдать. Ночь была безветренной, лишь иногда тихонько пошумливала листва. Секунды тянулись бесконечно, текучие, как застывающий мед, и мысль была — не заснуть. Даже присутствие рядом врага мало бодрило.

Фока вернулся и привел Улеба и Амара. Все трое были грязны и похожи на земляных червей.

«Сдается, я не лучше», — подумал Трофим.