Последний день Кали-Юги

Дорогов Геннадий

– А уж желающих привести его к Богу хоть отбавляй, – тут же отозвался Сергей Евгеньевич. – И каждый в свою сторону тянет. Тут вам и христианство, и буддизм, и кришнаиты. Сект различных не счесть. Ловцы человеческих душ. Языки-то у них хорошо подвешены. Помечется наш новый богоискатель, да и, глядишь, приткнётся к какой-нибудь вере. Только вот разочарование на этом пути может оказаться куда более тяжёлым.

– Да, я не спорю, – согласился Плетнёв. – Религия – очень острый и опасный инструмент. Всё дело в том, что ищет человек. Те, кто считают, что верить в Бога – это крестить лоб и бить поклоны, неизбежно вливаются в стадо овец, которым нужен пастырь. И плетутся они за своим пастухом безропотно, куда бы он их не вёл –

к Богу или в противоположную сторону. Настоящая вера не может быть слепой. Она всегда осознанна. Верить в Бога, служить ему – значит, жить с Богом в душе. Испытывать добрые чувства и бережно относиться ко всему живому. Видеть и ценить красоту. Радоваться каждому прожитому дню. Быть добрым, щедрым, благодарным. Навсегда убрать из обихода злобу, зависть, раздражение, обиду, уныние – всё, что отравляет человеку жизнь, делает его несчастным. Многие начинают понимать это.

Ярослав почувствовал досаду. Стараясь по возможности скрыть раздражение, сказал:

– Извини, Сергей, но сейчас ты говоришь правильную банальщину. Уже много раз мне приходилось слышать умные советы, не имеющие ничего общего с окружающей реальностью. Легко говорить правильные слова со стороны, бесстрастно, когда тебя самого проблема не касается никаким боком. Только я неоднократно видел, как подобные проповедники напрочь забывали про свои умные наставления, когда сами оказывались в критической ситуации. Теоретически я с тобой согласен: надо всех любить и бережно относиться. Это по-человечески. Или, если тебе угодно, по-божески. Вот только на практике с всеобщей любовью не очень получается, когда те, кого ты вознамерился возлюбить, систематически отравляют тебе жизнь.

Сергей ответил как всегда спокойно:

– Прежде чем возлюбить весь мир, надо научиться себя любить. Человек должен уметь защищать себя, свои интересы – то есть останавливать тех, кто на них посягает. Если потребуется – жёстко останавливать. Но без злобы и обиды, а по осознанной необходимости. Мы уже обсуждали эту тему.

– Да, конечно, – вынужден был согласиться Ярослав. – Чиновники, отнимающие у тебя землю. Хулиганы в вагоне. Тут, не спорю, ты был на высоте. Спокоен, как удав – ни злобы, ни агрессии. И действовать можешь жёстко, когда люди не хотят понимать по-другому. Но то – люди. А как, к примеру, быть с муравьями, разносящими тлю по моему саду? Они живут по своим инстинктам и, вроде как, ни в чём не виноваты. Как же поступить? С любовью в сердце полить муравейник кипятком?

Эти слова неожиданно вызвали у Сергея весёлое оживление.

– У тебя в саду действительно есть муравейник? – спросил он.

– У меня и сада нет. Но это не имеет значения. Тебя-то наверняка касался подобный вопрос. Поделись опытом.

Было темно, но Ярослав почувствовал, что Сергей опять улыбается.

– Верно, касался. Возможно, Слава, то, что я скажу, покажется тебе смешным и даже глупым. Так вот, я в первую очередь прошу прощения у муравьёв за то, что вынужден разрушить их обустроенный мир. Потом осторожно, чтобы не подавить их, загружаю муравейник в тележку и отвожу его в лес. Понятно, что он будет разрушен, и муравьям придётся строить всё заново, но это минимальный ущерб, который я могу им нанести.

– А как же тля? Её тоже в лес отвозишь на тележке? Извиняешься перед ней?

– Нет, Слава, тлю я уничтожаю. Не надо путать божественное с глупостью. Однако, согласись, ненавидеть тлю и злиться на неё тоже не очень разумно.

– Слышь, Сергей! – подал голос Павлуха. – А всё-таки что ты думаешь про конец света?

– Хочешь послушать, как мы спорим с Сергеем Евгеньевичем? – весело спросил Плетнёв.

– Да не. Спит он. Просто мне интересно.

– Я думаю, Паша, всё будет зависеть от самих людей, – сказал Сергей уже серьёзно. – Какой путь человек выберет, такая участь его и ждёт. Кто тянется ко всему светлому, чистому, высокому – увидят Свет. А те, которые будут продолжать потворствовать тёмным инстинктам, низменным страстям,

негативным эмоциям – уйдут во тьму. Для них наступит конец света.

– Слав, ты тоже так думаешь? – спросил Павлуха, свесившись головой, чтобы в полутьме увидеть Ярослава.

– Пожалуй… мне хочется так думать, – ответил Ярослав. – Должна же у нас быть возможность повлиять на свою судьбу. У тли – нет, не может быть такой возможности. Тля должна быть уничтожена. А мы не тля. Мы муравьи. Значит, высшие силы, о которых говорил Сергей Евгеньевич, вполне могут оставить нас в живых, даже если наш муравейник им придётся разрушить.

Впервые за последнее время он почувствовал вместо глухого отчаяния и безысходности уверенность в том, что сможет устоять против людей, бывших ему когда-то близкими, но ставших врагами. Они разрушили его мир, но растоптать себя он им не позволит. Ярослав с ожесточением стиснул зубы. Чёрт возьми, как тут обойтись без ненависти?! Надо быть роботом, чтобы к подобным существам не испытывать негативных эмоций.

– Да, – сказал Павлуха. – Это было бы правильно, по понятиям. Ведь если наступит светлая эпоха, кто же должен в ней жить, как не светлые люди? Эх, успеть бы избавиться от черноты! Много я её нацеплял.

Он покинул вагон ближе к утру – поезд прибыл в Омск. Расстались по-приятельски тепло. Прежде, чем уйти, Павел крепко пожал руки попутчикам – Ярославу и Сергею – и с чувством произнёс:

– А знаете, ребята, я ведь должен был уехать другим поездом. У меня и билет уже был куплен. Да засиделся за разговором с бывшим своим врагом. Спохватился – времени в обрез. Поймал такси – думал, так быстрее доберусь до вокзала. А там у них сплошные пробки. Короче, опоздал я на тот поезд. Сначала страшно злился на себя, что на метро не поехал. А теперь даже рад, что так вышло. Тот поезд был не мой. Вот здесь, с вами, я и должен был ехать, – он чуточку помолчал, чтобы справиться с волнением. – У меня же в душе словно форточка распахнулась – хорошо стало, свежо. Теперь я понял – нет, только начинаю понимать – какая дорога к Богу ведёт. По ней и пойду. А если буду сбиваться, Юля поможет мне стать на правильный путь. Не зря же она оставила свой адресок. Значит, увидела во мне что-то.

Он ушёл.

Глядя в окно, как Павлуха с дорожной сумкой шагает по перрону в сторону вокзала, Ярослав вдруг почувствовал, что ему очень-очень хочется, чтобы у этого ещё довольно молодого, но уже много пережившего человека наступила в жизни светлая полоса.

– Всё у него будет хорошо, – словно прочитав его мысли, сказал Сергей. – В душе этого парня есть искра Божья. Она приведёт его к Свету.

Глава 6. Окно в другой мир

Они проснулись, когда было уже почти двенадцать.

– Однако! – весело воскликнул Сергей Евгеньевич. – Крепки же вы на сон, добры молодцы.

Ярослав огляделся. Места Павлухи, Ивана Соломоновича и Нины Аверьяновны занимали другие пассажиры.

– Соседка-то наша очень переживала, что не получилось проститься с вами, – продолжал Сергей Евгеньевич. – Будить постеснялась. Просила меня передать вам самые лучшие пожелания.

Через четверть часа, выполнив необходимые после сна процедуры, они втроём пили чай. Разговаривали, главным образом, два Сергея. Ярослав задумчиво бряцал ложечкой в стакане, словно размешивая уже давно растворённый сахар.

– Ты о чём задумался? – спросил его Плетнёв.

– Да так, вспомнил кое-что из вчерашнего разговора, – Ярослав повернулся к Сергею Евгеньевичу. – Вы вчера сказали, что Гитлер пришёл к власти на деньги евреев. Как такое может быть?

Сергей Евгеньевич понимающе кивнул и сказал:

– Вам это кажется странным? Но это действительно так. Не удивляйтесь, здесь нет противоречия.

– Как же нет? Разве они не знали, что он ярый антисемит?

– Знали.

Ярослав в недоумении покачал головою.