Последний довод королей
Шрифт:
— Да ты искупался, вождь! — Улыбка Доу поблескивала в сумерках, как полумесяц.
— Ты сумасшедший! — прошипел Ищейка, и гнев согрел его замерзшую грудь. — Ты мог всех нас погубить!
— Это еще успеется.
— Ш-ш-ш! — Молчун вскинул руку, призывая к молчанию.
Ищейка вжался в стену, и тревога быстро растворила его гнев. Он слышал, как над их головами шагали люди, видел отблеск фонаря, медленно скользивший по стенам. Он затаился и напряженно ждал, слушая тихое дыхание Доу и собственное бешено бьющееся сердце, пока люди наверху не прошли вперед и все не стихло.
— Скажи, что это не разогрело твою кровь, вождь, — прошептал
— Нам повезло, что из нас не выпустили кровь.
— Что теперь?
Ищейка сжал зубы и постарался оттереть грязь, прилипшую к лицу.
— А теперь ждать.
Логен поднялся, смахнул капли росы со штанов, глубоко вдохнул прохладный воздух. Все, солнце встало, это очевидно. Оно еще пряталось на востоке за холмом Скарлинга, но края высоких черных башен уже позолотились, редкие высокие облака розовели снизу, а холодное небо между ними стало бледно-голубым.
— Лучше сделать дело, — прошептал Логен едва слышно, — чем жить в страхе перед ним.
Он помнил, как отец сказал ему это. Это было в задымленном зале: огонь освещал морщинистое отцовское лицо, он водил туда-сюда длинным пальцем. Логен помнил, как сказал это собственному сыну, у реки, когда учил его ловить руками рыбу и улыбался. Отец и сын, сейчас они оба мертвы, оба — земля и прах. Больше никто не повторит этих слов, когда Логен умрет. Никто не будет горевать по нему, он знает это. Ну и что? Какая разница, что скажут о тебе после смерти, если ты уже вернулся в грязь.
Он сжал рукоятку меча Делателя, почувствовал, как рифленые линии касаются его ладони. Вытянул меч из ножен и оставил так, разминая плечи круговыми движениями и мотая головой из стороны в сторону. Еще раз вдохнул холодный воздух, выдохнул, а затем двинулся вперед через толпу, широким полукругом собравшуюся у ворот. Карлы Ищейки вперемешку с хиллменами Круммоха, несколько солдат Союза, которым разрешили посмотреть, как сумасшедшие северяне убивают друг дружку. Люди окликали его, когда он проходил мимо. Все знали, что от этого поединка зависит жизнь не одного только Логена.
— Девятипалый!
— Девять Смертей!
— Покончи с этим!
— Убей паршивца!
Щиты держали те, кого выбрал Логен, — суровые парни, сгрудившиеся у стены. Здесь были Вест, и Пайк, и Красная Шляпа, и Трясучка. Логен засомневался, правильно ли он выбрал последнего, но он спас Трясучке жизнь на Высокогорье, а это должно чего-то стоить. Тонкая нить, на которую он подвесит свою жизнь. Никогда прежде его жизнь не висела на таком тонком волоске.
Круммох-и-Фейл стоял в шаге от него, большой щит казался маленьким в его руке, а вторая рука покоилась на жирном животе.
— Ты ведь ждешь не дождешься начала боя, Девять Смертей? Я тоже!
Его хлопали по плечам, подбадривали словами, но Логен не говорил ничего. Он не взглянул ни налево, ни направо, протиснувшись в тщательно выстриженный круг.
Он слышал, как люди сомкнулись за ним, слышал, как они выставили щиты на границе круга, лицом к воротам Карлеона. Толпа плотно обступила место поединка. Они перешептывались и напряженно ждали. Пути назад не было, это факт. Но его не было никогда. Он шел к этому всю жизнь. Логен остановился в центре круга и, повернувшись, взглянул на бастионы крепости.
— Рассвет! — прокричал он. — Пора начинать!
Когда замерло эхо, стало тихо, лишь ветер перекатывал по траве опавшие листья.
В этой тишине Логен успел понадеяться, что ему никто не ответит. Что Бетод ночью ускользнул
Затем над стеной появились лица. Одно, другое, потом целая толпа, вытянувшаяся вдоль парапета в обоих направлениях, сколько Логен мог видеть. Сотни людей — воины, женщины, даже дети, которых подняли на плечи. Похоже, пришли все, кто находился в городе. Взвизгнул металл, скрипнуло дерево, высокие ворота медленно поползли, отворяясь, лучи восходящего солнца полились в расширяющуюся щель и заполнили светом всю арку. Два отряда вышли строем, печатая шаг. Карлы с суровыми лицами и всклоченными волосами, в тяжелой позвякивающей броне, с раскрашенными щитами в руках.
Некоторых Логен знал. Они были с Бетодом с самого начала. Крепкие, несгибаемые бойцы, они не раз держали для Логена щиты в прежние времена. Карлы соединили щиты, заняв свою часть полукруга. Целая стена из разрисованных щитов — звериные морды, деревья, башни и воды, перекрещенные секиры. Почти на всех — зарубки и потертости после сотен боев. И все повернуты против Логена. Что-то вроде клетки из людей и дерева, и единственный способ выйти из нее — убить.
Или умереть.
В ярком проеме арки появилась черная фигура. Она походила на человеческую, но выше, так что заполнила собой весь проем до самого высокого замкового камня. Логен услышал шаги. Звучные шаги, тяжелые, как падающая наковальня. Какой-то странный страх объял его, безотчетная паника, словно он снова проснулся в снежном плену. Логен заставил себя не оглядываться через плечо на Круммоха, а смотреть только вперед — туда, где боец Бетода выходил из лучей рассвета.
— Во имя мертвых, дьявол меня возьми! — прошептал Логен.
Он поначалу подумал, что это игра света увеличивает фигуру бойца. Тул Дуру Грозовая Туча, без сомнения, был достаточно большим, чтобы считаться гигантом, но при этом выглядел вполне по-человечески. Громадный Фенрис Наводящий Ужас казался иным существом, представителем особой расы. Настоящий великан, сошедший со страниц древних легенд и обретший плоть. Много плоти.
Его лицо корчилось на ходу, огромная лысая голова подергивалась из стороны в сторону. Рот кривила усмешка, глаза то мигали, то, казалось, вылезали из орбит. Одна сторона его тела была синей, по-другому и не скажешь. Аккуратная линия, идущая вниз от его лица, отделяла голубую кожу от бледной. Огромная правая рука была белой, а левая рука голубая по всей длине, от плеча до кончиков больших пальцев. В этой руке он нес мешок, раскачивая его при каждом шаге взад и вперед. Мешок был раздут, словно набит молотками.
Двое из карлов Бетода, державших щиты, посторонились и пропустили его. Рядом с ним они походили на детей, чьи лица внезапно так изменились, словно сама смерть дышала им в спины.
Наводящий Ужас вошел в круг, и Логен увидел голубые знаки, написанные на его теле. Точно так, как говорил дух. Знаки переплетались, покрывая всю левую часть его тела — руку, пальцы, лицо, даже губы. Слова Гластрода, написанные на древнем языке.
Наводящий Ужас остановился в нескольких шагах от Логена, и тошнотворный страх потянулся от него, заражая молчаливую толпу. Что-то тяжелое и неотвратимое стиснуло грудь Логена, вытесняя остатки мужество. Однако задача его, по сути, была проста. Если разрисованная сторона Наводящего Ужас неуязвима, надо наносить удары с другой стороны и разить глубоко. Логен уже одолел немало крутых ребят в этом круге. Десять самых крепких бойцов Севера. Это еще один. Так он старался себя успокоить.