Последний довод павших или лепестки жёлтой хризантемы на воде
Шрифт:
— Сержант! Тащи из машины капрала, я прикрою!
В ответ сержант неразборчиво промычал, но майор не сомневался, что его поняли, и снова открыл огонь. Высмотрев сразу трёх вражеских солдат, он хотел дать длинную очередь, но проклятый трофейный автомат постреливал только короткими очередями, по три пули. Майор знал, что где-то должен быть рычажок переключателя, но в запале боя, ни как не мог его найти, поэтому плюнув на поиски, прерывисто жал на курок, пытаясь привыкнуть к новой манере стрельбы. Не всегда удачно получалось, видев противника он горячился, давил, давил на курок, а проклятое оружие молчало.
«Повезло вам, собаки», — глядя на мелькавшие каски, думал Суганами в минуты передышки.
Сзади дёрнули за ногу, обернувшись, увидел сержанта и подкатывающего глаза капрала.
— Что с ним?
Сержант, подползая, лишь махнул рукой. Выставив вперёд оружие, бухнул в сторону противника.
Майор увидел, как с недолётом разорвалась граната. А он и забыл, что есть подствольники!
— Как тут на подствольник перейти? — Он сунул оружие сержанту.
Тот проверил заряжена ли граната, стал тыкать пальцами, пытаясь объяснить.
— Ага, — сообразил майор, — да понял, я понял. Ты давай с капралом, бегом вот за тот танк! Обходим их справа. Я вас прикрываю. Добежали — прикрывайте меня. Понял? Вперёд!
Учитывая недолёт первой гранаты, он чуть приподнял автомат. Граната пошла точно, фигурки врагов заметались и их легко было косить даже короткими очередями. Найдя глазами подчинённых, мельком встретившись с сержантом глазами, получив кивок, рванул за спасительную груду железа, некогда бывшую средним танком «Чи-ха».
Им удалось, прикрывая друг друга, порядочно сместится во фланг противнику.
До сих пор оставались целыми и видимо невредимыми два японских танка и самоходка. Наблюдая за боем, майор понял почему: бронетехники амеры уже лишись, а японская пехота не даёт американцам высунуться на позицию стрельбы из ракетных комплексов и гранатомётов — трусоваты янки. Где-то на периферии памяти билось воспоминание, что «Джевлин» может вести огонь только по целям в прямой видимости. Стоило, только штатовцу высунутся, как на него обрушивался шквал огня. А так, обе стороны стали заметно экономить патроны — бой длился уже достаточно долго. Взглянув на часы, майор к досаде обнаружил разбитый циферблат.
— Американцы — понятное дело, тех в атаку без прикрытия артиллерии и вертолётов не загонишь, они ждут подкрепления, — рассуждал вслух майор, — почему стоят японские танки? Естественно, бронебойными снарядами воевать с пехотой, что по мухам из пушки, но всё же? Отсутствие вертолетов, кстати, тоже удивляет. Где же хвалённая американская выручка своих?
Майор не знал, что уже бахнула атомная бомба, и американское командование перебросило силы в другие районы. Американские пехотинцы тоже пока были не в курсе, но в отчаянии взывали по рации о помощи, слыша в ответ или обещания, или шум помех.
Возникла небольшая пауза. На Суганами накатила жуткая усталость, он знал это свойство организма концентрироваться во время стресса, но стоило на минуту почувствовать передышку, наступал откат. Перенапрягшиеся мышцы предательски расслаблялись, ноги становились ватными, противно заныла поясница.
Заставив себя собраться, с перекатом поменяв позицию, майор стал осторожно осматриваться. Почему танки не пошли вперёд стало ясно после того как его позвал сержант.
— Командир, взгляните, — он ткнул пальцем в нагромождение мусора.
Наверное, весь аэродром был засыпан кусками вертолётов и самолётов. То есть, если подбитый танк, в основном громоздился большим куском исковерканного металла, то именно авиационные обломки давали мелкие куски: дюраля обшивки, вездесущего пластика, лопастей, шасси и т. д.
То, что разглядел сержант, иначе как противотанковой миной не назовёшь.
«Вот дают амеры, успели обложиться минами! — Удивился майор, — так вот на чём потеряла гусеницу самоходка! Кстати, как там они»?
А экипаж «Хо-ни», наконец починив гусеницу, стал откатывать самоходку назад. Потянулись с минного поля и танки. Вскочивших, было амеров, сразу плотно прижали. Майор лично выстегнул одного точно под каску.
— Надо отходить, — сказал Суганами. Патроны кончились, но автомат выбрасывать не хотелось. Остался только револьвер. Откинув левую щеку рамки, отведя ствол вниз, он привычным движением выдавил стреляные гильзы. Засовывая новые патроны в барабан, майор даже с какой-то завистью посмотрел на прилаживающего к стволу штык сержанта, который помимо трофейного автомата прихватил из самоходки ещё и японский пистолет-пулемет.
— С винтовкой было бы сподручней в штыковую атаку, — сетовал тот, — автомат коротковат.
Дым по-прежнему валил местами довольно густо, кое-где в пожарах взрывались патроны и снаряды, но стрельба слышалась всё реже. Когда, вдруг, задолбило что-то скорострельное и крупнокалиберное все подумали об одном и том же — к американцам пришли на выручку. Но к звукам стрельбы добавилось, разболтанное тарахтенье дизельного двигателя — два уцелевших бронетранспортёра, заходили с тыла к американцам. Намертво приваренные сверху зенитные спаренные пушки, щедро поливали позиции американцев. Под их прикрытием, почти не скрываясь, бежали пехотинцы.
— Капрал, а у тебя патроны есть? — Тот лишь однозначно взмахнул кинжалом в воздухе. Майору всегда нравилась молчаливость заряжающего, но порой и выводила из себя.
— Приготовиться! Сержант, прикрываешь. По моей команде — бросок!
Атакующая японская пехота почти вплотную набежала на позиции американцев. Зенитчики, боясь зацепить своих, прекратили огонь. Американцы оказывается, только того и ждали — бросились бежать от накатывающей на них волны орущих японских солдат и…. выскочили прямо на майора и его людей.