Последний довод павших или лепестки жёлтой хризантемы на воде
Шрифт:
— Винтовка вдребезги, — у Пашки в подсумке был ещё пистолет-пулемёт, но он его оставил на крайний случай.
— Возьми, это капрала, — сержант, шагнув темноту, подобрал штурмовую винтовку.
«Вот ведь капрал…, любитель-механик, всю маслом извазюкал. Теперь на ней килограмм песка — заклинит, как пить дать! Кстати…».
— У тебя воды нет, я свою флягу наверху оставил.
Фляга сержанта была почти пустая, поэтому стал хлебать экономно.
«О! У Савомото винишко сохранилось! А „американку“ эту…, ну её — за спину. Пистолет-пулемёт в тесноте попрактичней. Потом
Он аккуратно протер РПГ, «выстрел» щелчком вошёл на своё место, пистолет-пулемёт приторочил сбоку, попробовал быстро выхватить — порядок!
— Жаль сюрприз с ракетой в подвале не получилось устроить.
— Я всё сделал, — бесстрастно буркнул Савомото.
— Когда ты успел? — Пашка с недоверием покосился на сержанта.
— Успел, — на сером лице Савомото в кривой ухмылке блеснули зубы, — ещё до боя.
Пашка медленно соображая уставился на сержант, хотел переспросить, открыл было рот, но Савомото резким движением руки прервал его.
Пауза длилась секунд тридцать.
— Кричат! — Озадаченно прошептал сержант.
— Ничего не слышу, — Пашка потрогал ухо.
«Ах, ну да берушу свою он-то вытащил только из одного уха. Но вынимать не буду, наоборот…».
— Тебе кстати надо….
— Тихо! — Прервал его застывший сержант. Пригнувшись, он выглянул из-за угла.
Пашка покрутил головой. Что-то услышал (голос), но всё ровно толком не разобрал, видимо приглох все-таки.
— Призывают сдаться, — презрительно выдохнул сержант.
— Кто, американцы? По-японски говорят что ли?
И тут он и сам расслышал — янки орали в рупор, видимо громкость не могли отрегулировать и звук то пропадал, то появлялся. Действительно на японском языке.
«Всё правильно, не горланить же им „русишь сдавайсь“. Тем более что русские не сдаются», — вспомнилось одно дурковатое кино.
— Мацуда-сан, — голос сержанта был — наверно так говорят змеи, — ты же английский знаешь! Отвлеки и их, а потом стреляй.
Пашка вскрыл индивидуальный перевязочный пакет, протянул клок ваты сержанту. Сам, скатав шарик, всунул себе в ухо.
Крикнуть что-то типа: «не стреляйте, мы сдаёмся» было банально и ожидаемо, раз эти гайдзины пристают с такими вопросами. (Гайдзины — он намерено попробовал на вкус это слово, что бы подстроиться под настроение Савомото).
Что бы сбить с толку надо действительно чем-то ошарашить. Но время поджимало и Пашка, припав на колено, крепче ухватив ручки гранатомёта, видимо памятуя тот же фильм, ляпнул нечто совершенно дурацкое:
— Свободу Анжеле Дэ-э-эвис!!!
Ну и добавил «факов» с матерной примесью родного и богатого, но эти изыски уже заглушил выстрел из РПГ.
Как они бежали, так Пашка давно не бегал. За ними, буквально попятам шёл вертолёт. Проклятая машина держится над домами, в плотной застройке остерегаясь опускаться ниже, пулемёт стреляет с перерывами, но пули, раздирая уши, кажется вот, вот снесут башку, вмажутся в спину. На хвосте висели и пешие преследователи, тоже чересчур осторожные — прежде чем высунуться из-за любого угла янки сначала прощупывали
Они пересекли двор, заскочили за низкое здание, миновали небольшой поросший травой и редкими деревьями сквер, и неожиданно вылетели на пустырь. Место изгажено большой кучей земли и широкой, но не глубокой ямой посреди. С краю стоит ладная жёлтого окраса ремонтная техника: экскаватор и ещё непонятного назначения трактор, валяются толстые трубы.
Сзади воет геликоптер, слышится дробь его пулемёта. Оба падают в яму. Пули свистят над самой головой. Пашка прижимается изо всех сил к земле. Яма довольно большая, но ему кажется, что он наполовину торчит из неё. Безотчётно, лихорадочно, как собака он начинает скрести, копать землю, она мягкая, легко поддаётся.
Пилот, видимо потеряв врага, пускает ракету. Но не прицельно, взрыв поднимает кучу земли, забрасывая комьями преследуемых. Снова начинает долбить пулемёт. Совершенно отчётливо можно разобрать, как пилот водит машину из стороны в сторону — веером, справа налево, слева направо. Звук турбины поёт на новой ноте и кажется удаляется.
Дождавшись паузы, сплёвывая землю, сержант кричит:
— Дальше! Бежим дальше!
Едва он выскочил из ямы, как раздались сухие хлопки выстрелов, и сержант снова свалился вниз головой, широко раскинув руки. Более острожный Пашка, выглянув, обнаружил пеших преследователей. Прицелившись, нажал на спусковой крючок, винтовка, плюнув пару раз, заткнулась, хрумкнув засоренным затвором. Но и тут его глазомер не подкачал, со стороны врагов послышалось тонкое верещание — попал! Оружие отказывалось стрелять, даже после передёргивания затвора.
Ругаясь, Пашка достал пистолет-пулемёт и уже не прицельно пальнул. Он ещё на пару секунд задержался у края, что бы оценить положение и сполз вниз. Нашарил заткнутый за ремень кусок тряпки и брезгливо оттёр руки от налипшей сырой земли.
«По крайней мере, за трактор я их загнал, а вот дальше что»?
Внизу застонал Савомото, потом послышалась ругань, и наконец, он заржал:
— Я знал, что эти доспехи мне помогут, но дух чуть не выбило. Ты смотри — бронежилет выдержал!
Не смотря на то, что на него было понавешено всякой амуниции, он смог извернуться и показать почти сквозную дырку в жилете.
Поохав, потирая спину, сержант, кряхтя полез к краю и высунулся из ямы:
— А эти чего там притихли?
Словно в ответ недалеко хлопнул выстрел.
Собственно какофония далёкой и близкой пальбы в разной интенсивности сопровождала их постоянно. В данной ситуации ещё и вжикнула пуля, неприцельно, для острастки, но впритирочку.
Сержант неприменул огрызнуться короткой очередью, не особо заботясь о точности.
— Вот гадство, прижали!
Пашка лишь кинул беглый взгляд и продолжил возиться с пистолет-пулемётом. Уж больно скорострельный. Считай первые тридцать патронов высадил, когда из дома прорывались. Потом ещё столько же с испугу, пока опять за винтовку не взялся. Патронов набил едва магазин.