Последний дракон
Шрифт:
Волна жидкого металла ударила первого кулна, влезшего через завал в шахту, и размазала его по стене. Стена стонала и дрожала под ударом тонн металла, рвущихся изнутри и смывающих кулнов и волков назад, в их подземное логово. Металл вырывался из пробоины с оглушительным ревом. Он уже заливал дно шахты. Ясветр добрался до наклонной стены, с трудом шагая по тяжелой, вязкой жидкости, и начал забираться наверх. Его сапоги были тяжелыми от навязшего на них таниума, он сбросил их и продолжал взбираться, чувствуя, как холодные волны металла лижут его пятки. Сверху он слышал крики горняков. Таниум поднимался, и карабкаться по колено в металле стало тяжело. Ясветр понимал, что через несколько минут металл накроет его с головой. Но вдруг волна начала спадать и в конце концов застыла. Ясветр рывком вырвался из вязкой жидкости и выбрался из шахты.
Он приказал завалить шахту камнем, таким тяжелым, что двадцать человек его едва подняли. Даже если кулны пережили наводнение таниума, им было бы не сдвинуть камень снизу. Почему же теперь он убыстрял шаги, зачем ему вдруг понадобилось проверить, на самом ли деле запечатана шахта?
Король завернул за последний угол и вошел в помещение, откуда начиналась шахта. Там стояли подгнившие останки лебедки, веревка истлела, а деревянный ворот рухнул. Рядом с устройством должен был быть камень, закрывавший шахту, но камня на месте не было. Шахта была открыта.
За шахтой не присматривали. Дождевая вода, проникающая с поверхности и текущая со стен, размыла часть помещения, и поток грязи сдвинул неподъемный камень, как детскую игрушку. Грязь высохла и сжалась, и между камнем и землей полумесяцем тьмы легла расщелина. В грязи отпечатались следы.
Ясветр заставил себя шагнуть вперед. Он поднял факел и заглянул в провал. Он не увидел ничего, даже бликов света на поверхности металла, который, очевидно, ушел в глубь пещеры за эти годы.
Он осмотрел следы и с облегчением вздохнул. Вряд ли кто мог выбраться из шахты, не оставив следов в грязи, а единственный оставленный след принадлежал пещерному волку. Никаких следов того, что из шахты могли выбраться кулны. Ясветр обернулся — туннель был пуст. Он зашагал обратно в том направлении, откуда пришел. Где-то среди миллиардов туннелей бродил одинокий пещерный волк. Это было плохо, но могло быть и хуже. Он содрогнулся, подумав о том, насколько хуже все могло быть. Это, конечно, не было ответом на загадку убитого ребенка, но он все равно прикажет снова запечатать шахту.
То, что в туннелях бродил пещерный волк, было опасно, но успокоило короля. В отличие от Эвирайи, зверь был только тем, чем казался, — никаких сомнений, никаких сложных загадок. Король скучал по простоте горняцкой жизни.
Он помнил день, когда король Эфрайон наградил его медалью за то сражение в шахте. Это был счастливый день, и Керия была рядом. Не было никакого притворства и никаких забот. Его мысли были о себе и о друзьях. Теперь он чувствовал на своих плечах тяжесть всех дел Надлесья и ответственность, какую он раньше не мог бы себе представить.
Король поднялся по давно знакомым сырым каменным ступенькам, ведущим к свету. То, что некоторые вещи, несмотря ни на что, оставались неизменными, вселяло уверенность. Он всегда мог вернуться в шахты, для него всегда найдется место в Симбалии. Эвирайя и ее мелкие заговоры не имели здесь никакого значения. Здесь главным было выжить. Если он смог справиться с кулнами, он разберется и с интригами во дворце.
И все же что-то беспокоило его. Новая забота выходила за рамки дворцовых интриг. Если девочку действительно убили, злодеям нужно было дать отпор. Но единственным доказательством было окровавленное платье ребенка. Возвращаясь к дневному свету, Ясветр размышлял о возможных ответах на загадку. В Северном Пределе не было зверей, которые могли бы напасть на одиноко играющую девочку на пляже. Тем более у фандорцев не было никаких причин совершать столь чудовищное преступление. Ясветр лично не встречал ни одного фандорца, но они были известны как люди миролюбивые. Он вспомнил дни своих странствий, земли, которые он повидал, и людей, которых он встретил. Он никому не рассказывал об этих днях, даже Керии. Это были самые захватывающие дни его жизни. То, о чем он узнал, изменило его мечты о будущем Надлесья. Ничто, однако, из того, о чем он тогда узнал, не давало ответа на вопрос, почему и как была убита девочка.
Солнечные лучи ослепили его, когда он вышел из шахты. Он отвязал коня и с удивлением отметил, что, думая о дворце, он все больше ощущает его своим домом.
ГЛАВА 16
Далеко на севере лежал пустынный холодный край — земля крутых, покрытых льдом гор, острых пиков и темных расщелин. Здесь жили когда-то существа, древние, как сам мир, и здесь они встретили смерть, когда пришел конец Эры Драконов.
Эра Драконов была долгой, такой долгой, что звезды зажглись на небе и успели сгореть и погаснуть, континенты поднялись из морских глубин и опустились в воды, меньшие создания появились на свет и вымерли. И все же конец этих созданий был таким же, как и у всех живущих, и он медленно приближался.
Среди холодных гор над белыми ледниками и черным базальтом возвышался одинокий пик, изрытый лабиринтом пещер. С незапамятных времен здесь жили холдраги, и туннели в скале были вытерты до блеска их лапами и чешуйчатыми животами. Туман и пар, поднимающийся от горячих источников и гейзеров у подножия горы, скрывали белесый лес костей. Веками эта гора была их убежищем, еще долго после того, как ушли другие. Но мир менялся.
Над пиком кружил одинокий холдраг, огромный, превосходящий всех остальных размером и покрытый, в отличие от своих матово-серых собратьев, блестящей черной чешуей. Холдраг опустил широкие ребристые крылья и почувствовал, как холодный ветер ударил в них, замедляя его спуск. Холдраг зашипел от боли и бессильного гнева. Борьба с жестоким ветром и колючим снегом стала частью его жизни. Не в силах ничего изменить, он мучился от страха и ярости, злился на судьбу и боялся будущего.
Приближалась ночь, еще одна длинная, холодная ночь. Закатное солнце окрасило алым цветом черно-белый пейзаж. Огромный холдраг примостился на острие горы. Он раскинул крылья для равновесия, его силуэт чернел на фоне заката. С вершины пика открывался вид на заснеженные горы. Это было подходящее место для него, для сильнейшего. Собратья уважали его, смутно понимая его превосходство в силе, быстроте и уме. Было еще кое-что, чем он от них отличался, но об этом они не знали.
Поднялся ветер, пытаясь сбить крылатого гиганта с его насеста, и он вытянул шею, шипя от злости. Внизу, в сумрачных пещерах, испуганно вздрогнули холдраги. Они боялись его злого шипения, дрожали от звука яростных ударов крыльев. Они не понимали его ярости. Они не знали о том, что рассказала ему Хранительница много ночей назад, вернувшись из путешествия на юг. Они не знали, что сделали люди, как опасны стали люди. Они знали только, что Мраклинг, сильнейший из них, был испуган, а значит, опасность действительно велика.
Мраклинг много думал о том, что рассказала Хранительница. Она говорила, что люди научились летать, а значит, они стали опасны, действительно опасны. Мраклинг поднял к небу украшенную рогами голову и издал бессильный вопль ярости — звук был похож на то, как будто гору раздирают пополам. Сейчас он завидовал тем, кто внизу, завидовал их простоте. Им не понять того, о чем размышлял он. Холод, усиливающийся с каждым годом, жизнь впроголодь — это все пугало их, но, даже ощущая это на своей шкуре, они не могли сделать выводов, не могли со всей мрачной определенностью представить себе, что это конец их эпохи. Мраклинг видел их судьбу словно в ярком свете — их жалкое настоящее и трагическое будущее, которого он больше всего хотел бы избежать, но не знал как.