Последний экипаж "Белого кролика"
Шрифт:
И тут получает мой друг из своего родового замка письмо, мол, приезжайте скорее милорд домой, а то ваш папенька тяжело болен. Не понятно чем. То ли съел, что недоваренное и ядовитое, то ли его тираннозавр бешеный укусил, то ли он тираннозавра, но папенька страдает очень. А вся родовая деревня Моргенштерновка волнуется и не знает, что делать в этой нестандартной ситуации. А дружок мой как раз на дуэли был. Сразу с тремя соперниками должен был драться, правда, по очереди. И поводы у всех пустяшные: у одного платок, по глупости, отравленный поднял, на котором зашифрованное донесение было вышито, у другого, плащ сдернул, тоже случайно. А у него сзади латы в облегченном варианте, не из железа с золотой инкрустацией, как положено, а из титана. Оно и понятно титановые латы и прочнее и легче, но кодекс рыцарской чести не позволяет такие носить, хоть тресни! А третьего просто плечом зацепил, а он как раз для увеличение мышечной массы, быстроты
Ифриты в бутылках замолчали и внимательно слушали, Марафетус откровенно зевал и поглядывал за борт в надежде пристроить еще одного зайца, а Кейси старалась не пропустить ни одного слова этой трагической истории. Синдбад в самые напряженные моменты рассказа проводил рукой по струнам, для усиления эффекта, а капитан продолжал.
– Зря моему дружку письмо перед дуэлью дали прочитать. Он драться не хотел, так потолкаться чуть-чуть, а потом, ясное дело помириться, убить кого-нибудь вместе, для закрепления дружбы и вчетвером к морю сгонять по секретному поручению какой-нибудь коронованной особы, в общем, весело провести время. А тут он задумался крепко и нечаянно всех троих уложил, даже не спросив, как зовут. Сразу набежали гвардейцы Карнавала из дворцовой стражи. Карнавал – это министр сохранения генофонда и пресечения несанкционированных дуэлей. Хотели его арестовать и предать королевскому суду. Ведь он оказывается, трех императорских агентов для особых поручений укокошил. Но дружек мой в задумчивости и гвардейцев всех порешил. Потом сел на любимого трицератопса Буцефала и поскакал домой.
Синбад дернул струны и с чувством пропел «Только вышло другое, видно зря перед боем поспешили солдату письмо передать, ой мама джан!». На берегу опять дико заорали и ударили в барабаны. А Барм продолжил:
– Приезжает мой дружок домой, а папенька его при смерти. Говорить не может, зеленоватый весь стал, ногами дергает слегка, прямо сказать, не очень хорошо выглядит. Лежит он, ручками трясет, ножками сучит, интенсивно зеленеет и все пальчиком на окно показывает. Замок у него старенький, стекла мутные, мыли их последний раз лет пятьдесят назад, когда очередной император мимо проезжал. Оно и правильно, нечего в замке окна часто мыть, главное чтоб порох был сухим, ворота крепкие дубовые и ров водой заполнен, а окна мыть баловство одно. На гербе моего друга и был нарисован дуб на скале под замком, и глубокий ров под ним. Дуб и ров всегда его родовыми символами были. Хотя замок сам бедненький, но крепкий. Вышел тогда Вальдемар, моего друга Вальдемаром звали, на балкон, потому, что ему самому стекла протирать было не положено, а больше в замке этого делать никто не умел. Смотрит, а на соседнем холме вдалеке возвышается замок его соседа герцога Фри Смокинга. Когда-то герцог и папенька Вольдемара вместе служили в одном полку, только герцог до генерала легко дослужился, а папенька так в капитанах и остался. Но храбрый был, до безрассудства. Вместе они ходили в Гиспанию интернациональную помощь оказывать, набеги индейцев отбивать. Ох, и рубили они тогда краснокожих в капусту! Капусты на берегу океана много росло, краснокожие после высадки десанта только там и прятались. Вылезут из своих океанских пирог, морды разрисованы, в зубах томагавки, только заорут свой боевой клич «Над всей Гиспанией безоблачное небо», тут то их тепленькими из арбалетов и кончают. Ну а кого не успевали приголубить, те по капусте иползали, дичали, зверели. Пока от большого количества съеденных листьев, их пучить не начинало, так по звуку и находили.
В этом месте рассказа все оживились. Синдбад затянул старую антииндейскую патриотическую песню «Стрела вдруг просвистела и ага…», Кейси радостно захлопала в ладоши. Оно и понятно американцы от индейцев больше всего натерпелись, а Марафетус явно разнервничавшись, запустил последним зайцем в низко летящего ночного птерадона. Лохматый хищник на лету проглотил добычу и камнем рухнул вниз. А Барм продолжал:
– А как в отставку оба вышли, так рядом и поселились. Тоже не скучали, то данью купцов проезжих обложат, то правило первой ночи начнут неукоснительно соблюдать, то соседский замок подожгут, чтобы ночное освещение в округе улучшить, короче говоря, жили, душа в душу. А детки их с измальства по столицам ошивались. Вольдемар, по пажеским корпусам, да военным академиям, а дочка Фри Смокинга - Мария, по пансионам благородных девиц и курсам дворцового этикета. Все собирались отцы их поженить да руки не доходили.
Но однажды ограбили они, я хотел сказать, удачно обложили данью один купеческий караван. Взяли двадцать бочек соленой икры красного замбийского голопуза. Начали делить добычу - ничего не получается. Все время выходит Фри Смокингу – пятнадцать бочек, а папашке Вольдемара – всего три, а куда еще две бочки делись понять совершенно невозможно. Это теперь известно, что икра голопуза, может глюки вызывать, для своей самозащиты, а тогда народ был об этом совершенно не в курсе. Поругались друзья крепко. Побоище устроили, народа много перебили. Дрались до тех пор, пока патроны не кончились и мечи не затупились. Поэтому решили разъехаться, чтобы добро и людей понапрасну не переводить. Но обиду друг на друга затаили.
Барм перевел дух и все выпили за дружбу, сотрудничество и глубокое взаимопонимание, Синдбад при этом опять очень нехорошо посмотрел на Кейси. Потом капитан «Белого Кролика» продолжил:
– Сразу штурмовать замок с дубом и рвом Фри Смокинг не решился. Папик Вольдемара – старый фортификатор, дороги быстро заминировал, противотанковые ежи поставил, колья в ловушки для динозавров воткнул и в ров голодных крокодилов пустил. Провиантом на пять лет вперед запасся. Брать измором его замок себе дороже. Поэтому решил коварный отставной генерал обратиться за помощью к темным магам. А их и уговаривать, долго не пришлось. Наслали порчу страшную известную во всех магических учебниках под названием «Светло-зеленая трясучесть», или «Трясущаяся светлая зелень». Тут-то Вольдемар в родовое гнездо и приехал. Папенька его еще один разок рукой в сторону замка соседа рукой махнул и помер.
Кейси всхлипнула, Синдбад сыграл что-то жалобное и все выпили за упокой души вероломно убитого отца незнакомого нам Вольдемара. И где, интересно, Синдбад берет такую хорошую водку? Барм Аллей продолжил:
– «Я отомщу», подумал Вольдемар, собрал своих мужичков, поклялся на могиле родителя уничтожить коварного Фри Смокинга вместе с замком и запил. По пьянке, мужички случайно свой замок сожгли, что еще больше укрепило их желание отомстить. Деньги у Вольдемара кончились, и чтобы восстановить платежеспособность, отправился он с мужичками в лес, брать на дорогах и в соседских замках долгосрочные кредиты с льготными условиями погашения. Дело пошло хорошо, прибыли росли, но только одно раздражало несчастного сына, по-прежнему портящий пейзаж и гордо возвышающийся над ландшафтом, неприступный замок Фри Смокинга!
Воспользовавшись паузой, все снова выпили, на этот раз за славных строителей замков, за их самоотверженный и опасный труд. Ведь часто как бывает, я читал об этом в журнале «Средневековая архитектура: самые шикарные замки и казематы», построит архитектор замок, и не успеет еще гонораром воспользоваться, а ему уже глаза выкололи, голову отрубили, четвертовали и им же спроектированном рву утопили, для соблюдения секретности. Вот такой здесь темный и недоверчивый народ. А в остальном, добрые и отзывчивые люди. Я с теплотой посмотрел на своих собутыльников. Кейси сидела подперев рукой подбородок, капитан жадно пил, на этот раз воду, Марафетус спал, а Синдбад следил за огоньками на мачтах своих кораблей. Мачты почти цепляли огромную луну, прекрасно освещавшую его флотилию. На корабли опять, что-то грузили, причем быстро, тихо и без лишней суеты. Жаль, бинокля у меня с собой не было!
– И что же было дальше с вашим другом? – спросила Кейси задумавшегося капитана, но его, похоже, тоже заинтересовала возня за бортом. Барм встал и, перегнувшись через перила посмотрел вниз.
– Что там? – шепотом спросил он у Синдбада.
– Ничего особенного, - ответил Синдбад, - шнапс грузят.
– А, - спокойно сказал Барм, - А я думаю, чего это ты взял груз и не отваливаешь, заболел, что ли. А ты просто захотелсовместить приятное с полезным.
– Так что там с шоу-бизнесом, который вашему другу жизнь исковеркал? – не унималась моя невеста.
При слове «шоу-бизнес», глаза капитана снова налились кровью, он ударил волосатой рукой по столу и продолжил свой рассказ.
Глава 17. О Джеймсе Бонде, штандартенфюрере Штирлице, красавице Марии и татуировке "Добро пожаловать на борт"
– Вольдемар понимал, что брать замок Фри Смокинга штурмом, достойное занятие для людей, страдающих патологически неизлечимой тягой к суициду. Себя он к таким не относил. Тяга у него была, но не к самоубийствам. Мой друг очень любил в столице смотреть фильмы про неуловимого английского шпиона Джеймса Бонда. Задумался он крепко, а потом раздобыл себе много разных шпионских штучек: бесшумных сапог-скороходов, волшебных очков для ночного видения днем, смирительных рубашек рукава у которых двойным морским узлом сами завязываются, (в этом месте Синдбад одобрительно крякнул), наливное яблочко на тарелочке для скрытого наблюдения и много чего еще ему самому непонятного. Сложил все это секретные вещички в саквояж с двойным дном, пошил шикарный смокинг и стал шастать по корчмам вокруг замка своего врага раздумывая, как получше провести операцию внедрения.