Последний экипаж "Белого кролика"
Шрифт:
– Так Крюгер – тоже… голубой?
– Нет, Крюгер не голубой, да и Педро тоже не был - тогда.
– Ну, как же не голубой, - возразил я, - ты же сама сказала, «барон Педро ГОЛУБОЙ». А как он женщин ненавидит!
– Вот с них все когда-то и началось, - сказала Кейси со вздохом, - «Голубым» его звали не за сексуальную ориентацию, а за цвет фамильного герба, за то, что в сражениях постоянно красовался в голубом плаще, и крыша на его замке была тоже голубая. Ну, что тут поделаешь – голубой - его фамильный цвет. Жил Педро в Андалузии, в своем родовом гнезде и горя не знал, а если и знал, то так - немного. С индейцами воевал лихо, сам Кортес его за храбрость хвалил, звал к себе в легион береговой обороны, но он отказался, сказал, что хозяйство бросить не может. Но дело было не в хозяйстве.
– А в чем? – спросил я.
– В бабах, - ответила Кейси.
– Ну, конечно, - догадался я, - пышнотелые крестьянки, свинарки, доярки, отвлекали
– Душил, - согласилась Кейси, - но только в своих объятиях. Бабник он был страшный, да и бабы сами ему прохода не давали.
– БАБЫ не давали прохода? – не понял я.
– Не давали прохода, в походы не пускали, драки постоянноустраивали, травили друг друга собаками и ядом. Оспаривали право следующей ночи как могли. Будто не замок это, а постоянно действующий чемпионат по женским боям без правил. В конце концов,жить в таком бедламе стало просто невыносимо. Поэтому, барон решил разобраться с проблемой одним ударом.
– Перебил в замке всех теток?
– Нет, - сказала Кейси, - Хуже. Решил жениться. Увидел однажды, как одна его подруга пытается затолкать другую в горящий камин и, понял, что еще немного и сумасшедшие бабы могут запросто замок спалить. Или возьмут и его самого траванут, чтобы никому не достался. Рыцари долго не рассуждают, решил – сделал. Женился по серьезному, а какие тут могут быть игрушки, и зажил вполне счастливо. А подружкам своим вчерашним объявил, чтобы они напрасно не плакали, раня нежные сердца, а терпеливо ожидали в сторонке, мало ли что. В жены он взял простую учительницу хороших манер из соседнего городка. Девушку скромную, хозяйственную, в связях прочащих ее не замеченную, симпатичную, ласковую и не сующую свой нос в суровые мужские дела. Сыграли они скромную свадьбу и зажили тихо и спокойно. А бывшие подружки педрины затаили злобу, конечно, но никакую гадость сделать Марии (так жену звали) не решались. И вот, однажды, решил Педро вместе с молодой супругой прокатиться на молодых игуанодонах по замковому парку. Не успели они выехать на аллею Веселых висельников, как вдруг, игуанодона Марии укусил за хвост слоновий хомяк. Может, у него начался приступ слонового бешенства, а может, просто по слонам соскучился. Игуанодон был молодой, неопытный, с перепугу попытался сам хомяка укусить, а тот рванул в заросли декоративного топинамбура, прятаться. Мария со всего размаху с игуанодона и грохнулась. Сознание потеряла. Педро подбежал, начал ее в чувство приводить, лупить по щекам, водой поливать, воротник на платье расстегивать. Расстегнул одну пуговицу, вторую, третью, и понял, что пока он будет возиться, молодая жена помрет, рванул платье так, что не только пуговицы, крючки со всеми остальными застежками поотлетали, плечи оголились, Педро глянул на них и упал.
– Сознание потерял, - догадался я, - Увидел на плече лилию, расстроился и, хлоп в обморок.
– Какую еще лилию? – удивилась Кейси, - Лилии здесь не причем, в лоб ему дали.
– Хвостом?
– Лопатой!
– Какой лопатой?
– Железной! – уточнила Кейси, - Милый, никогда не разбрасывай садовый инвентарь, где попало. А то придет вот такой Бармалеус и как треснет…
– Бармалеус?
– Именно он. Неужели ты думаешь, он все так просто взял и забыл? Это был бы не Бармалеус! Выследил он эту Марию и решил, дурак, что это Педро ее охмурил, в смысле околдовал, и научил всяким нехорошим вещам, а сама она добрая и чистая, ждет не дождется своего спасителя. А ему и делов то, взять ее и поцеловать.
– Я и не думал, что он такой идиот.
– Еще какой.
– продолжила Кейси, - Он же не хотел убивать барона на глазах своей невесты - чтобы излишне жестоким не показаться. Отправил его лопатой в нокаут, а Педро возьми, да очухайся раньше времени. Ведь он тоже подраться не дурак, сам видел. Бармалеус, тогда только стал на свой преступный путь, и всякая идеалистическая чепуха у него из головы не выветрилась. Поэтому на разборки с Педро он поперся один, без огнестрельного оружия, даже Марафетуса с собой не взял. Ну, а дальше как всегда. Изнурительная рукопашная драка. Лязг мечей, скрежет лопаты, стук кулаков, мат от которого попугаи на лету дохли, все как всегда. Педро, когда поехал вокруг замка кататься, тоже с собой автомат не захватил, игуанодоны запах ружейной смазки на дух не переносят, поэтому и используют их, только для увеселительных прогулок с дамами. Силы у бойцов оказались примерно равны. Дрались они долго, остервенело, изо всех сил стараясь друг друга прикончить. А потом загорелся замок.
– Все-таки зря так плохо думал о Бармалеусе. – сказал я. – Хороший тактический ход. Пока он отвлекал внимание барона, Марафетус поджег замок.
– Ничего Марафетус не жег. – убежденно сказала Кейси.
– Если не Марафетус, или его люди, то кто? Адмирал Иван Федорович Крузенштерн?
– Замок подожгла Мария, - внесла ясность Кейси, - пока эти два идиота старались друг друга укокошить, она быстренько метнулась в замок, вскрыла сокровищницу барона и обчистила его до нитки!
– Обчистила сокровищницу? – поразился я. Объясняю для тех, кто не в курсе. Сокровищница в средневековом замке это не только навороченный бронированный сейф, это прекрасно укрепленный, спрятанный глубоко под землей бункер, обладающий шестью степенями магической защиты, полным комплектом смертельных ловушек и голодным драконом в придачу. Именно в таком бункере, по слухам, хранит свою смерть Кощей Бессмертный. Сказку про дуб, утку, зайца, яйцо и иглу он сам выдумал. Сколько богатырей, витязей и прочих добрых молодцев до сих пор безуспешно шастают по горам и долинам любимой родины, сколько уток перебили, сколько укокошили ни в чем не повинных зайцев, а о яйцах я даже не говорю. Чтобы взломать такой бункер, надо приложить много усилий и уложить немало народа. Как это смогла сделать простая, пусто и очень скромная, преподавательница хороших манер? – Она что была магом первого класса? – спросил я у Кейси.
– Не думаю, - ответила она. – скорее просто ведьмой, во всех смыслах этого слова.
– Но простая ведьма не может в одиночку вскрыть сокровищницу и, главное, незаметно все оттуда вывезти!
– Ты про «гномьи слезы» слышал?
– Читал, - ответил я, - в «Магии и жизни». – «Гномьи слезы» - мифическое снадобье, открывающее любые замки, блокирующее все типы заклинаний отключающее ловушки, капканы, самопалы, самострелы и прочие неприятные сюрпризы. Наша разрыв-трава по сравнению с ним, как валерьянка рядом с новейшим психотропным препаратом. Одно счастье никто, никогда это супермощное средство в руках не держал и может быть даже и не видел, а разрыв-траву в ночь на Ивана Купалу коси сколько влезет, найди только цветок папоротника. – Там написано, что последние несколько веков «гномьи слезы» нигде не встречаются.
– Встречаются, - ответила Кейси, нисколько не смутившись, - но в очень малых количествах. И, главное, никто понятия не имеет, откуда они берутся.
– А с Педро что случилось? – я решил дослушать историю до конца.
– Когда замок загорелся, все бросились искать хозяина и нашли его в крови и мыле, рубящемся на мечах с каким то бородатым бандитом. Педро решил больше не играть в благородство и, приказав прикончить обидчика толпе своих оруженосцев, рванул тушить родовое гнездо. Мужики, конечно, рады стараться, навалились на уставшего Бармалеуса. Неизвестно чем бы все закончилось, но тут подоспел начисто лишенный хороших манер Марафетус с пулеметом наперевес и резко перевесил часу весов в свою сторону. Вдобавок почуявший запах ружейного масла игуанодон бросил терзать пойманного хомяка, вылетел, из зарослей топинамбура, как сорвавшийся с ручника бульдозер, и передавил всех, кого Марафетуз не добил. Барм тоже решил, что день был слишком насыщен событиями, отложил месть на потом, поднялся на борт «Белого кролика» и отправился грабить ближайший купеческий караван.
– А Педро?
– А что, Педро? Прибежал в замок (пожар уже почти потушили) и прямиком в сокровищницу. Она была чиста, как совесть гимназистки, и пуста, как вчерашняя пивная бутылка. Лишь в углу пылился забытый одинокий гривенник, прижимаший к полу мятый листок бумаги. Педро понял все. Его экономике стараниями Мариипришел полный… дефолт. Он сел на пол подбросил на ладони гривенник, поднял листок. И совершил роковую ошибку!
– Не стал читать прощальную записку?
– Наоборот, прочел ее в слух! Он малограмотный был, читал плохо, по слогам, ну и выдал в полный голос: «Я жен-щи-на мо-ло-да-я, хо-чулюб-ви и сча-сть-я. Мне на-до-ело жда-ть по-ка ты в по-хо-дах с му-жи-ка-ми тас-ка-ешь-ся. Жи-ть с та-ким пе-ди-ком бо-ль-ше не мо-гу. Про-сти - ухо-жу. На па-мя-ть и в ком-пен-сац-ию за бес-це-ль-но про-жи-ты-е го-ды, взя-ла нес-коль-ко без-де-лу-шек. Лю-бив-ша-я ко-гда-то то-ль-ко те-бя од-но-го, Ма-ри-я.»
– Какие бесцельно прожитые году? – спросил Педро, - Мы женаты всего четыре месяца!
– А что такое «педик»? – спросила младшая камеристка баронессы.
Глава 50 О привычке жениться, злых соседях, и кровожадных инках
– Ну и что? – спросил я.- Мало ли кого как называют. Так что из-за этого каждый раз ориентацию менять?
– Да никто ее менять и не собирался. – сказала Кейси. – Но поползли нехорошие слухи. А что такое «педик» всем подробно разъяснил бригадир монтажников металлопластиковых окон. Они как раз работали в городской ратуше. На Педро стали косо поглядывать и шептаться за спиной. Тогда Барон решил, кардинально изменить имидж. Из Педро Голубого он захотел превратиться в Педро Свирепого. Первым делом, он казнил садовника, опрометчиво оставившего в саду злополучную лопату, голубой цвет на своем гербе сменил на кроваво-красный, а затем (чтобы пресечь все кривотолки) снова женился на одной из своих старых подружек. Но… Я говорила, что Мария была ведьмой?