Последний еврей Багдада
Шрифт:
Глава XI. Раб–толстосум
Свободы в мире нет — барон ли, князь ли, граф,
А кто–то выше есть, и высший — он и прав.
Пока живешь, ты раб — до гробовой минуты,
У всех один покрой, различны только путы...
Ренье Матюрен, «Маркизу де Keep»,
пер. В. Левина
–
Фансани выглянул наружу. Один из охранников Эгиби шел перед носилками, окриком, а чаще щелчками кнута расчищая дорогу. Бывало, огревал замешкавшегося простолюдина, но так – слегонца, не с целью покалечить, а чтобы раззява поскорее возвращался с небес на землю, освобождал проход важному человеку и не вяло, как бы нехотя, а резвой рысью.
На мосту, соединяющем две части Вавилона, всегда толпился народ. Большая часть настила сдавалась в аренду торговцам. Их палатки теснились по бокам, а в центре оставался проход, где с трудом могли разойтись две пары носилок.
Весь конвой Фарсани состоял из четырех человек. Двое держались с боков. Еще один замыкал процессию. Для поездки днем по городу – вполне достаточно. Большее число сопровождающих могло привлечь ненужное внимание.
Тащили носилки восемь рабов. Управляющий Эгиби, каждый раз забираясь внутрь, вспоминал, что, сложись обстоятельства иначе, и ему бы пришлось вот так таскать под палящими полуденными лучами на своих плечах чью–то жирную тушу. Но египтянину повезло. Хозяин его заметил и стал выделять средь других, когда он был еще ребенком. Мальчугана обучили счету, письму, персидскому и греческому языкам. С одной стороны – грамотный раб–полиглот стоит в разы дороже, чем неуч, и тут понять интерес Эгиби можно. Но с другой – кто же станет тратить время на бездарь? Значит, была в нем какая–то жилка, заставившая разглядеть человека, который со временем сможет взять на себя управление всем хозяйством торгового дома, стать правой рукой его главы.
Одним словом, дал ему хозяин шанс, а там уж он и сам не оплошал. Вертелся–крутился, где лестью, где подобострастием, а где интригой какой пробивался вверх, расталкивая локтями попутчиков. И вот оно – прямое доказательство и статуса, и доверия: кружочки золотых монет в бокастом, обитом медью сундучке, что стоит возле ног.
Другому такого вот ларца хватило бы на всю жизнь, и детям с внуками по наследству было бы, что передать. Но египтянин умен. О большом куше сразу мечтают только дураки. Идут на риск и всегда попадаются. Он не такой. Если и брал где свое, то понемногу, чтобы все было шито–крыто. Он давно бы уже мог выкупить себя из рабства. Но вопрос этот предпочитал не поднимать. Считал, что рано. Вот поднакоплю еще, – говорил он себе, – а там уже...
– Убрался по–быстрому! Зашибу, сказал!
Фансани приподнял тончайшую занавеску и вновь высунул голову наружу. Поперек дороги стояла телега, груженая доверху мокрыми телячьими шкурами. Владелец груза, что есть сил, тянул запряженного в нее осла, но тот уперся ни в какую. Египтянин глянул по сторонам. Стражники были начеку. Зажав рукояти мечей в ножнах, они внимательно следили каждый за своим участком.
Управляющий Эгиби нетерпеливо махнул рукой. Стоящий впереди охранник ожег животное ударом плети. Осел пронзительно заорал и рванул вперед. Путь был свободен. Фарсани вновь откинулся на мягкие подушки.
Он давно уже стал замечать за собой, что постепенно
Легкий толчок о землю возвестил управляющего о том, что они прибыли. Двухэтажный дом эллина с высоким забором ничем особенным от других таких же строений не отличался. Видно было, что обитает здесь человек не бедный. Но и особо роскошным его жилье не назовешь. Фансани не переставал удивляться, зачем врачу и аптекарю сразу такая большая сумма. Хозяин приказал держать язык за зубами, а на месте по возможности осмотреться. Вдруг удастся что–то заприметить.
Охранники подошли к двери и постучали. Он, как и положено, пока оставался внутри. Ждать пришлось пару минут. Открыл сам эскулап.
– Милейший Фарсани, входи скорее – расплылся Элай в улыбке, – никак не ожидал, что сам пожалуешь.
– Как, как же – такие деньги, – засуетился управляющий Эгиби.
Он вытащил из паланкина ларец и внес его в дом.
– Буду расширять дело, – не дожидаясь вопроса с энтузиазмом произнес аптекарь. – Война, считают люди знающие, вот–вот возобновится. Этот македонский самозванец, убийца греков, якобы отказался от щедрого предложения нашего великого правителя о разделе империи. Так что скоро вновь хлынет поток раненых да больных: только и успевай лечить да торговать.
– Вот. Вся сумма. Давайте пересчитаем, – Фарсани открыл сундучок и стал выкладывать на стол тяжелые мешочки.
Когда подсчет был завершен, управляющий поднялся и раскланялся. Уже на пороге Элай взял его за локоть.
– У тебя ведь оба родителя египтяне? – задал он несколько странный вопрос.
– Думал, это заметно, – с достоинством ответил раб.
– То есть, бояться тебе нечего? Я тут навел кое–какие справки: многие убеждены, что тайная секта все–таки существует.
Оба стояли рядом в дверном проеме, и Элай в упор смотрел на гостя.
– Пустая, ни на чем не основанная болтовня, – пожал плечами Фарсани.
– Но люди ведь пропадают, – аптекарь по–прежнему сжимал локоть собеседника, не давая ему уйти, – та женщина, что бросилась к вам в конторе, прямое тому подтверждение. Она свободный человек, а ты раб, и ты обошелся с ней не очень–то вежливо.
– Я же говорил – мне постоянно надоедают просители. А за вежливость хозяин мне не доплачивает. Девка могла пойти купаться и утонуть, могла уйти в лес и попасть в лапы дикого зверя. Да, мало ли что могло с ней случиться! И чем я могу помочь? Отправиться лично на ее поиски? Наведу, конечно, справки, но мои возможности ограничены. Сами говорите – я всего лишь раб.
Фарсани, произнося эти слова, раздражался все больше. Он попытался аккуратно освободить свой локоть, но Элай лишь сильнее сжал пальцы.
В этот момент из–за поворота вышел Леон.
– Я к вам! – крикнул он наигранно, увидев чужих людей у дома аптекаря. – В брюхе что–то все крутит да урчит.
– Входите, я займусь вами через минуту, – ответил аптекарь и подождал, пока подчиненный протиснется мимо.
– Мне пора, – сделал еще одну попытку избавиться от навязчивого грека Фансани.