Последний фаворит (Екатерина II и Зубов)
Шрифт:
25 июня у Павла родился третий сын – Николай.
Платон Зубов по поводу всякой новой радости или сюрпризом получал какую-нибудь милость от Екатерины или прямо выпрашивал то, чего желал…
Обладая титулом светлейшего князя, получив главное начальство над Черноморским флотом, этот «бескровный» победитель, домашний герой не знал даже, чего ему больше желать.
Последний план, намеченный им вместе с Екатериной относительно брака молодого шведского короля Густава Адольфа с внучкой императрицы Александрой Павловной, неожиданно также принял
Сначала и сам Густав, и опекун его, жадный, хитрый герцог Зюдерманландский, были против этого союза.
Но усилия официальных русских дипломатов и частных агентов Екатерины, покладливость регента, полагавшего, что товар надо отдавать тому, кто больше платит, – все это помогло Екатерине и фавориту поставить на своем.
14 августа прибыли в Петербург два шведских графа: Ваза и Гага, дядя-регент и племянник-король, который через несколько месяцев, по достижении совершеннолетия, сам должен был приняться за управление страной. Желанные гости остановились у шведского посланника Штединга. Екатерина, еще проживавшая в Таврическом, в своей осенней резиденции, приехала утром в Зимний дворец.
Торжественный вид имела первая встреча короля и княжны Александры.
Парадный зал был почти переполнен придворными и высшей знатью, допущенными к участию в большом выходе императрицы.
Широко распахнулись двери, и Екатерина II показалась рука об руку с Густавом IV.
Семнадцатилетний король, высокий, стройный, со своими золотистыми, длинными кудрями, в черном шведском костюме, казался олицетворением рыцарской красоты и ловкости. А его манера – серьезная и важная, истинно королевская – еще усиливала впечатление, какое производил он на окружающих.
Екатерина всегда умела носить свой сан. А теперь, довольная, радостная, словно помолодевшая на много лет, она была просто великолепна столько же своей осанкой, гордым постановом головы, блеском глаз, сколько и роскошью царских одежд и регалий.
Особой группой стоит вся «гатчинская семья»: цесаревич с Марией Федоровной, обе великие княжны, Александра и Елена – девочка двенадцати лет.
Взоры всех направились в эту сторону, когда императрица подвела гостя к Павлу, к его семье, и наступил момент первого знакомства между двумя юными существами, которых задумали соединить навеки еще раньше того, чем они увидали друг друга.
От этого мгновенья зависело так много…
О том, что Густав, красивый, юный, озаренный величием королевского сана, может не понравиться невесте, – об этом никто и не думал.
Давно при дворе известен был забавный случай: бабушка-императрица взяла на колени малютку-княжну Александру и стала ей показывать портреты юных принцев, собранные со всех концов Европы, потом ласково спросила ребенка:
– Ну какой же тебе нравится из них больше всего? За кого я выдам тебя, скажи, малютка?
После небольшого серьезного раздумья, еще раз переглядев некоторые особенно приглянувшиеся ей лица, девочка, застенчиво оглядевшись, не
И теперь этот красавец – выросший, возмужалый, уже не принц, а король – явился сюда, словно по велению доброй феи из сказок.
То вспыхивает яркой краской лицо девушки, то бледнеет она и незаметно касается плеча сестры, стоящей рядом, как будто боится упасть от слабости.
Опущены глаза у княжны. Но ей сдается, она видит, как он, герой ее заветных мечтаний и снов, легкой и гордой походкой скользит по паркету, озаренный лучами ясного осеннего солнца, проникающего в зал…
Дыхание занимается у девушки.
Вот он заговорил.
Этот молодой, но решительный, сильный звук голоса положительно заставил ее затрепетать, как от удара электрической волны.
Она что-то лепечет в ответ на официальное приветствие, когда умолк голос отца и перестала говорить великая княгиня – мать…
Видя, что делается с дочерью, великая княгиня снова обратилась к гостю, желая отвлечь его внимание от девушки:
– Благополучно ли был совершен переезд? Нравится ли графу столица империи?
И еще два-три общих, избитых вопроса…
Густав отвечает. Он тоже понял, что девушка слишком сильно смущена, и старается не глядеть в ее сторону. Но, словно против воли, его ясные, какие-то холодные, но вместе с тем и пронизывающие, горящие стальным блеском глаза с особенным вниманием и любопытством скользят по девушке, словно ощупывают ее с ног до головы незримыми щупальцами.
«Недурна собой, но и не красавица… Еще немного тонковата, но это ничего, пройдет… – думал искушенный уже во многом жених. – Прелестный рот, глаза… Улыбается так мило, грустно немножко, но по-детски… И… вот не могу понять: что это есть еще в девушке, что так привлекает глаза и мысль? Надо будет разобрать…»
Так думал про себя наблюдательный, не по летам зрелый и вдумчивый юноша. Он не знал, что сила, влекущая его, таилась в любви, сразу и бесповоротно вспыхнувшей в душе, во всем теле здоровой, чистой девушки.
Сама того не сознавая, в эту минуту первой встречи княжна полюбила еще не нареченного ей жениха, вся потянулась к нему, как тянется в засуху цветок навстречу первым каплям дождя, упавшим с потемнелого неба…
Не чуяла бедная малютка, что эта первая, весенняя буря надломит ее навсегда. Не думал об этом и принц.
Его лицо приняло менее холодный, не такой королевски-надменный вид. Даже более мягким блеском загорелись светлые глаза, упорный взгляд которых напоминал выражение глаз у полупомешанных иллюминатов или фанатиков-северян, которые еще недавно в России запирались целыми толпами в деревянных срубах и там сжигали себя с женами и детьми, испепеляя тела ради спасения души.
На один миг даже насмешливая улыбка, как серая змейка, скользнула у него по молодым, но строго сомкнутым губам, когда от невесты король перевел взор на Павла и Марию Федоровну.