Последний фей

Багдерина Светлана Анатольевна

– Хвввр, Грррк, нести на кухню! И без меня не кусать!

– На кухню?! – возмущенный голос принцессы заглушил даже радостное урчание бугней. – Но они… ты не можешь это сделать!..

– Почему? – сухо поинтересовался Гавар.

– Потому что… потому что… - Изабелла остановиться на полуслове, лихорадочно отыскивая причину, достаточно убедительную для колдуна, и ухватилась за первое, что пришло в голову. – Потому что они тоже – родственники моего отца!

– Они?! – глаза мага сделали попытку покинуть орбиты и упасть на землю.

– Да! –

уже уверенней возгласила принцесса: врать так врать. – Погляди внимательно на эту девушку! Видишь, у нее почти такой же цвет волос, как у меня? И форма лица? И… мочки ушей?

– У половины женщин Шантони форма волос, мочки лица и цвет ушей… или как ты там выразилась… точно такая же! – раздраженно рявкнул колдун.

– Но это не значит, что они мне сестры! – пылко возразила принцесса.

– Сестры?.. – изумление Гавара могло посоперничать лишь с ошеломлением новой родственницы ее высочества.

– Да, сестры! – энергично закивала дочь короля. – Однажды мой отец проезжал по деревне, и у сарая увидел девушку… по имени Эмма… и они до утра гуляли по лесу, собирали землянику… а через девять месяцев… когда он снова проезжал по той деревне… узнал, что у него родилась дочь!

– Кхм… - озадаченно поджал губы колдун, еще раз оглядел вытянувшуюся физиономию Греты, что делало ее больше похожей на него, чем на Луи Второго, не говоря уже о его дочери, и раздраженно махнул рукой, отгоняя от нее своих слуг.

Грррк кисло пожал плечами, протянул руки к Люсьену…

– Нет, брата тоже не дам!!! – вскрикнула Изабелла.

– Брата?.. – маленькие злобные глазки Гавара снова забегали с лица на лицо, отыскивая, как на загадочной картинке в детской книжке, десять различий между напряженно кусающим губы дворянином и принцессой.

И в первые же секунды находя раз в пять больше.

Но ее вдохновенное высочество такая ерунда, как отсутствие какого-то дурацкого сходства, не остановила.

– Однажды мой отец проезжал по деревне… другой! – не дожидаясь вопросов, быстро заговорила она, - и у забора увидел девушку… по имени Марта! И они до утра гуляли по полю, собирали… э-э-э… картошку, а через девять месяцев, когда он снова проезжал по той деревне, он узнал, что у него родился сын!

– И вот этот олух – сын нашего короля?.. – недоверчиво нахмурился маг.

«Да, конечно!» принцессы и «Семирук ему сын» встревоженного ускользающим обедом повара прозвучали одновременно.

Гавар скривился подозрительно, сощурился, точно пытался насквозь пробуравить взором шевалье, но тот внешне оставался невозмутим и безучастен[105].

Прорычав под нос что-то неразборчивое в адрес непотребного поведения монарха, маг перевел взгляд на кулинара и бросил отрывисто, тыкая пальцем в Агафона:

– Забирай этого. На раз хватит.

– Но… - возмущенно начала было принцесса.

– Или это еще один сын короля? – ехидно оскалил желтые зубы колдун.

Глаза Изабеллы беспомощно-растерянно метнулись на студента, потом на колдуна, и снова на Агафона…

– Нет… он точно не сын короля… – сипло

проговорила вдруг тетушка. – Он… мой сын!

– Ваш?!

Подумать только, минуту назад он считал, что больше удивить его уже нельзя.

– Д-да, мой!
– быстро заговорила, сбиваясь и заикаясь, герцогиня. – Однажды… я… проезжала по деревне… третьей… и у колодца… увидела де… парня… по имени Марта… то есть… Мартын… и мы… пошли с ним гулять на речку… потом в поле… потом в лес… потом на луг… потом на болото… потом на холм… потом в низину… потом на заводь… потом по оврагам… после – в пойму… и снова в поле… а через девять месяцев…

– Вы вернулись? – раздраженно предположил колдун.

– Д-да… то есть, н-нет… - пристукивая от страха и волнения зубами, выдавила де Туазо, - то есть, я хочу с-сказать… что через девять м-месяцев… когда я снова проезжала по той д-деревне… я узнала… что у меня родился… с-сын…

– Что?!.. – яростно перекосилась физиономия Гавара. – Вы меня что, за идиота принимаете?!

– Д-да… то есть, н-нет… - испуганно прошептала тетушка Жаки, чувствуя, что сказала что-то не то, но в растерянности и ужасе будучи не в силах сообразить, что именно.

– Гдддр!!! – проревел колдун.

Повар, чуя благоприятную перемену настроения хозяина, оживленно встрепенулся и с готовностью вытянул шею.

– Забирай всех троих к семируку драному, и чтоб глаза мои их больше не видели!

– Не увидеть, - поспешил он успокоить мага.

– Нет!!! – донесся отчаянный крик из ниши за спинами незваных гостей. – Нет!!! Отпустите меня, вы, уроды зеленые!!! Он не простой!!! Берите меня!!! Он – настоящий внук Косте…

Смачный удар заставил оборваться неистовый крик, и пленники едва не вывернули шеи, пытаясь увидеть, что произошло.

Все, кроме Агафона.

Он вспыхнул вдруг, побледнел и снова покраснел, точно час просидел в парильне. Глаза его вытаращились, моргнули ошарашенно, и странная улыбка успела скользнуть по искусанным губам, прежде чем студент согнал ее прочь.

– Лесли, Лесли!!! – закричала пронзительно Грета, изворачиваясь в тисках магии, точно бугень ударил ее, а не дровосека. – Лесли!!!..

– Чего опять - «Лесли»?! Что я сделаю-то, дура?! – неожиданно проорал в ответ Агафон. – Я вишу тут же, как цветок в проруби, и не могу ничего!!! И незачем так вопить!!!

Глаза их встретились, и крестьянка, изумленно прошептав по инерции «Лес…ли…», замолкла – только слезы бежали по щекам горячими ручейками и никак не могли остановиться.

– Что он сказал? – колдун метнул злобный взгляд на ударившего пленника бугня и требовательно уставился на школяра. – Что он имел в виду?

– Мой друг… царевич Агафон… - опустил глаза студент точно в сильном сомнении и волнении, - дураком был… дураком и помрет… Он думает… что самопожертвование – это именно то, чем все благородные занимаются каждый день по нескольку раз… Но я… хоть и из простой семьи… тоже кой-чего понимаю в благородстве… и не могу принять от него эту жертву… напрасную…