Последний фей
Шрифт:
– Он уже начался?!.. – смутилась донельзя старушка. – Ох, прошу меня простить великодушно… Кажется, я немного задумалась…
– Да, слегка. Совсем чуть-чуть, - благодушно кивнул ректор. – И поэтому не обратили внимания на самое главное…
– Ах, да! Самое главное! – всплеснула маленькими округлыми ручками мадам Фейримом. – Благодарю, что напомнили! Вы такой заботливый, Гийом, просто душка!..
– Так я хотел… э-э-э… сообщить…
– Да-да, конечно, пожалуйста, всегда рада вас выслушать, но сначала – о самом главном, вы
Старушка поправила легкомысленно съехавшие набок очки, слегка откашлялась, принимая вид строгий и официальный, и заговорила размеренно и торжественно, словно пересказывая заготовленную заранее речь:
– Самое главное для нас, уважаемые коллеги, то, что впервые за всю историю существования факультета крестных фей мы решили обратиться к вам, мужской половине Школы, с просьбой. Очень… необычной просьбой, я бы сказала. Но это чрезвычайно необходимо для поддержания реноме института крестных фей как такового, и поэтому мы просим не отказать, рассмотреть и изыскать возможности.
– Хорошо! – словно щука зазевавшуюся плотвичку, мгновенно узрел свою выгоду и живо среагировал Уллокрафт. – Тогда я предлагаю обмен! Взаимовыгодный, естественно. Мы откликаемся на вашу просьбу. А вы – на нашу.
– Я всегда говорила, милый Гийом, что вы – сама любезность и очарование! Что бы мы без вас делали! – довольно заалели щечки моментально растерявшей всю напускную суровость феи.
– Благодарю, мадам… - пробормотал ректор и тоже покраснел[3].
Но отступать было некуда.
– Сообщите же нам поскорее свое желание, милейшая мадам Фейримом, и мы его выполним в тот же миг! – ясно сознавая, что и за более мелкие прегрешения с людьми переставали здороваться, а на день рожденья покупали им наемных убийц, Уллокрафт виновато попытался изобразить подобие жизнерадостной улыбки. – В обмен на желание наше, как договаривались.
– О, просьба научного совета нашего факультета, на самом деле, очень простая, дорогой Гийом, и исполнить ее не составит вам труда. Дело в том, что мы бы хотели попросить предоставить нам для обучения в грядущем семестре по специальности «фея-крестная»… с последующим прохождением летней практики… э-э-э… молодого человека. Доброго. Обаятельного. Умного. Трудолюбивого. Способного. Я, разумеется, понимаю, что в наше время отыскать подобное совершенство почти невозможно… но…
– Для вас – всё, что угодно! – позабыв про муки совести, расцвел ректор. – Естественно, это с нашей стороны – огромная жертва, но именно такого юношу мы готовы предоставить вам абсолютно добровольно!
– А ваша просьба к нам?..
– И безвозмездно! – великодушно закончил Уллокрафт. – Его имя – Агафон Мельников сын, и он может приступить к занятиям на вашем факультете с завтрашнего дня, согласно расписанию своей группы, вместо факультативов! Желаю успеха!
– Благодарю, вас, Гийом, вы так добры и внимательны к нам, и так бескорыстны!..
ЧАСТЬ
Здороваться с ректором ВыШиМыШи[4] декан факультета крестных фей перестала уже в первый день занятий.
Без предисловий и вступлений ворвалась она в кабинет погруженного в послеобеденную пищеварительную дрему чародея и стукнула маленькими кулачками о край его рабочего стола так, что подпрыгнул чугунный письменный прибор, а какао из чашечки перед его премудрием взвилось испуганно в воздух и приземлилось в чернильницу.
– А… ты хорошо сегодня выглядишь… какое милое платье… в крапинку… милую… тоже… - отчего-то почуял неладное и попытался остановить надвигающуюся бурю главный маг.
С таким же успехом он мог попробовать пришлепнуть птицу Рух мухобойкой.
– Какого лешего, Уллокрафт?!.. – проревела фея вместо приветствия. – Кого ты мне дал?!
– К-как ты и просила, Б-бриджит… - не стал делать вид, что не понимает, о чем идет речь, сдался и сконфуженно пробормотал ректор. – С-студента…
– Какого?!
– М-магофона… М-мегафона… М-мельникова…
– Не прикидывайся бОльшим идиотом, чем он, Гийом!!! Даже у тебя это не получится!!!
– Он не идиот! – попытался защитить не столько Агафона, сколько себя волшебник. – Он вполне замечательный молодой человек! Просто ты не нашла к нему подхода! Он же всего первый день среди вас, дело молодое, смутился, растерялся – столько девушек прелестных вокруг!..
Но старушка оставалась неумолимой.
– Ни один монах не смог бы смутиться и растеряться до такой степени, чтобы перепутать заклинания серебряной пыли, в облаке которой мы должны появляться подопечным, и распыления масляной краски!!!
И ее горящее от гнева личико приблизилось к его пылающей стыдом физиономии на расстояние вытянутой руки.
И только теперь слегка близорукий волшебник заметил, что и лицо, и очки, и прическа, и шляпка, и птичка на шляпке, не говоря уже про ежика – все покрыты той же самой миленькой зеленой крапинкой, что и розовое платье феи.
«Только попробуй, хихикни», - не говорили – рычали ее суженные подобно бойницам глаза.
И Уллокрафт благоразумно и поспешно прикусил обе губы и вперил предательски зажегшийся смехом взгляд в залитую смесью чернил и какао столешницу.
– Знаешь, Бриджит, я тут недавно совершенно случайно наткнулся на универсальное заклинание на удаление пятен от лаков, эмалей и красок со сложных и особо сложных поверхностей, и если хочешь, я могу записать тебе слова, - проговорил он, сосредоточенно уставившись на сине-коричневую лужицу перед собой.
Но мадам Фейримом явно хотела большего.
– Ты сегодня же… нет, сейчас же… заберешь к себе этого… это… эту… и выдашь нам другого ученика! – рассерженной кошкой прошипела она, - и за тобой еще останется выполнение любого нашего желания… нет, трех… каждый день… в течение месяца!..