Последний фуршет
Шрифт:
...Лиза вздрогнула, почувствовав, как тело вспомнило тот вечер. То был первый вечер абсолютной свободы. Никогда прежде ее руки не были такими смелыми, а губы такими жадными. Как будто она брала реванш за то, что подчинилась ему. Теперь она делала с ним то, что хотела, но не решалась прежде.
Тело Славика замирало от изумления, выгибаясь навстречу ее горячему рту... Его руки тоже расхрабрились, а длинные пальцы проникали туда, куда бы не посмели прежде.
— Ох, Лиза, — стонал он. — Нет, ты — Лизунья.
Они вжимались друг в друга так, словно надеялись соединиться навечно...
Дивана им было мало, они упали на пол. Там, на толстом белом ковре, сцепились, как японские борцы на татами... Казалось, большая комната настолько полна вздохами, стонами, что крик, который вырвался из груди Славика, уже не вместится, и стены рухнут, и они упадут с двадцать второго этажа в объятиях друг друга.
Но все осталось на месте, они лежали, обнявшись, мокрые от пота, тяжело дыша.
Вообще-то Лиза тоже считала, что жизнь — это состязание, в котором ей всегда хотелось быть первой. Она поняла это в четырнадцать лет.
— Слушай, а что ты делал, когда тебе было четырнадцать? — неожиданно спросила Лиза мужа, когда они вместе постояли под душем и сели пить чай.
— Я? — Славик удивился. — Читал книжки, — быстро ответил он, чувствуя, как тело покрывается липким потом снова.
Лиза засмеялась:
— На самом деле? А я думала, что ты, как и я, боролся за победу над собой. — Она слегка нахмурилась, что-то в его поспешном ответе зацепило. Но Славик торопливо добавил:
— Я помню другое о себе, но тогда мне было гораздо меньше, чем четырнадцать. Это важно для тебя.
— Что это?
— Сейчас узнаешь. В шесть лет родители свозили меня в Крым. Мне там так понравилось, что я им заявил: как только женюсь, то повезу жену отдыхать туда. Но до сих пор этого не сделал. Поехали?
— В Крым? — удивилась Лиза. — Но мы были с тобой в Испании, в Египте...
— Нет, нет, в Крым. Понимаешь, я просто обязан свозить тебя в Крым. Ты согласна? — спросил он, потянувшись к Лизиной руке через стол. — Ты согласна?
— Я согласна на все... — прошептала она, чувствуя, что больше всего ей хочется снова оказаться с ним на ковре...
А сейчас, думала Лиза, глядя в дачное окно, она не согласна. И самое печальное, ей не хочется оказаться с ним на ковре...
7
А поначалу Лиза упивалась свободой. Она носилась по Москве. Она строила дачу. Она была личным шофером мужа. Она набирала его тексты на компьютере. Она занималась его электронной почтой. Она выращивала орхидеи, рыбок в двух аквариумах. Она ходила со Славиком на фуршеты, приемы, обеды, ужины...
Лиза знала, что нового появляется в магазинах для сада и огорода. Она дотошно выясняла преимущества роторной косилки перед другими и катила за ней на другой конец Москвы, потом на дачу, чтобы опробовать. Она вытряхивала порубленную острыми металлическими ножами траву из сборника-короба и любовалась ровными полосами после стрижки, как на английском газоне.
Мелькал в голове укор: ножи косилки — вот единственная связь с заветной мечтой. Но события новой жизни быстро вытесняли его. Задвигали в самый дальний угол.
Лиза полюбила распродажи. Она носилась по магазинам, которые объявляли о них. У нее были карточки постоянного покупателя, ей присылали каталоги каждый месяц, и она, устроившись в кресле с наушниками, в которых звучала музыка, с пристрастием рассматривала предложения. Что ж, магазины обновляют свои коллекции, поэтому в самом конце сезона, а некоторые и в середине, снижали цены, и весьма ощутимо.
— Ух, черт, — сердилась Лиза, дергая молнию своего желтого вязаного жакета. Она купила его в начале зимы почти вдвое дороже. А теперь — нате вам, бери — не хочу. Этот жакет давно перекочевал на дачу...
Лиза вспомнила тот день — у нее испортилось настроение внезапно. Так бывало часто. Но в этот раз она решила разобраться — в чем дело. А точнее, назвать все своими словами, без уловок.
Захлопнула каталог и швырнула на ковер. Его Лиза тоже купила со скидкой, чем была очень довольна. Откинулась на спинку кресла и прислушалась к музыке. Это был вальс Штрауса. «На прекрасном голубом Дунае».
На миг ей стало неловко за себя. Господи, да о чем она думает? Какая чепуха занимает ее, да так давно?
Музыка качала, кружила, ей представлялось море, близ которого она выросла, огромный колеблющийся океан. На его фоне она показалась себе канавой. С мутной водой, которую туда сливают.
Лиза почувствовала, как слезы подступают к глазам. Ничего, ничего, сказала себе. Это музыка. Просто вальс, от которого у нее всегда мурашки по коже.
Казалось бы, она живет такой полной жизнью. Но что-то точило ее. Или укор, задвинутый в дальний угол памяти, осторожно высовывает свои острие? И колет?
Все чаще закрадывалось опасение, что новых увлечений хватит ненадолго. Лиза слишком быстро осваивала все, за что бралась. Но до конца жизни так далеко. А что она будет делать? Повторяться? Трава на газоне снова отрастает, ее опять надо косить, орхидеи зацветут и отцветут...
Ладно, остановила она себя. Приехали. Она работает вместе со Славиком. У них получается, у них есть все, что они хотят. Разве нет? А если так, то к чему переживания? Она занята книгой, которую заказали Славику. Вообще-то идея ее. Точнее — развитие идеи. Она должна сидеть за компьютером, а не киснуть на даче в полном одиночестве.