Последний глоток сказки: жизнь. Часть I и Последний глоток сказки: смерть. Часть II
Шрифт:
— Я тоже голодный, если тебя это немного утешит.
— Не утешит, — мотнула она головой. — Мне плевать на тебя.
— Тогда я пойду поем, — сказал Александр, глотая обиду, пересадил вилью в кресло и положил ей под нос лист бумаги и карандаш.
Валентина взяла карандаш и сунула в рот, но откусить не смогла.
— Зачем это? — спросила она, вытирая ладонью язык.
— Подумай. И когда я вернусь, скажешь.
Он вышел, оставив дверь открытой. На руке Валентины по-прежнему болтался ремень — она
— Каков результат? — спросил он, когда граф застегнул ремень.
— Ты о чем? — огрызнулся Александр.
— Глупо спрашивать про этот результат так быстро! — усмехнулся Эмиль, возвращаясь на стул, с которого встал, чтобы отдать графу часть своего наряда. — Она что-нибудь вспомнила?
Граф мотнул головой.
— Знаешь, я не очень и хочу уже, чтобы она вспоминала. Какой в этом на самом деле прок?! И еще, у нее затянулись все раны и отрасли волосы — мне кажется, ничего уже не изменить. Она такая, какая есть. И она меня устраивает. С ней не скучно.
Граф взял принесенный горбуном кубок и осушил его залпом.
— Тина такая милая в своей злости, — улыбнулся он мечтательно. — Она ужасно милая…
Тут до его слуха донеслось козье блеяние, и через минуту Дору появился в столовой с глиняной кружкой.
— Рар'a, тут даже на половину не хватило с двух коз. Но больше двух я решил не красть.
— Больше двух ты бы и не донес, — усмехнулся граф, взял кружку и направился к лестнице. — Не провожайте меня такими сочувственными взглядами. У меня все хорошо. Я — счастлив.
— Ваши слова да… — Дору не договорил и сел на стул.
— Все будет хорошо, — сжал его руку Эмиль и даже легонько потряс. — Могло быть намного хуже. У нас мог бы наступить вечный траур.
— Очень смешно! — вскочил со стула юный граф.
А Эмиль наоборот откинулся на резную спинку своего стула.
— Я не шучу. Английский юмор, он не на посмеяться, он на подумать.
Дору направился к выходу и у самых дверей бросил, не обернувшись к столу:
— Я пойду чистить пруд. Хочешь, присоединяйся.
— Не хочу… — буркнул Эмиль, но поднялся со стула. — Как будто у меня есть выбор!
А граф между тем вернулся в кабинет и замер: на чистом листе появилась собака, сидящая на морских волнах. Рисунок был выполнен мастерски, пусть по содержанию и был абсолютно абсурдкым.
— Тебе понравилось рисовать? — спросил граф тихо, но Валентина вместе ответа вырвала у него из рук кружку и жадно выпила все, что в ней было.
— Я хочу еще! — выкрикнула она раздраженно.
И даже замахнулась на графа кружкой, но в последний момент передумала и поставила ее на стол.
— Больше нет? — спросила она тихо.
— Увы, больше нет. Но завтра днем Серджиу сможет три раза подоить коз. В итоге к вечеру наберется полная кружка. Не переживай. Давай лучше сходим за яблоками.
Александр подал вилье руку, но Валентина вложила ему в ладонь конец ремня.
— Позволь снять с тебя поводок? — спросил граф осторожно, но вместо ответа вилья загнула его пальцы на ремне и сделала шаг к двери, опасливо покосившись на окно. — Тина, я грозился водить тебя на поводке, только если ты не будешь меня слушаться…
Она обернулась и чуть приподняла руку, натягивая ремень до предела.
— А я разве слушаюсь тебя?
Александр замер, испугавшись того, что может сейчас в гневе выкинуть вилья. Ее тело вспомнило живые навыки рисования, но голова пока, увы, оставалась головой неразумного ребенка.
— Я не запирал тебя в башне. Ты сама пришла туда…
— Нет, ты сейчас врешь, — вскинула голову Валентина. — Я пришла за зеркалом. И буду приходить и дальше, пока цветет мой пруд. Но спать я хочу в саду. И если ты хочешь спать рядом со мной, выходи в сад.
Александр поджал губы и даже зажмурился. Такими обидными были ее слова и такими яркими — глаза.
— Ты ведь отлично знаешь, что я не могу спать с тобой под яблоней, когда светит солнце.
— Тогда не спи, — просто ответила она. — Ты нам не нужен.
— Кому вам? — прошипел разозленный граф.
— Мне и моей дочке, — ответила Валентина спокойно и тут же нетерпеливо дернула за ремень, и граф сделал к ней шаг, не понимая уже кто кого куда и, главное, зачем тащит.
В саду ему вообще пришлось бежать, чтобы догнать вилью, которая рванулась к воде.
— Зачем…
Александр не договорил — он готов был плакать: в пруду не осталось ни ряски, ни кувшинок. Он блестел, как начищенное зеркало, и отражал вилью лучше любого зеркала в замке и, уж точно, в нем она была краше, чем когда гляделась в глаза графа — в них она была злой, в озере — счастливой.
Валентина тут же позабыла про своего спутника, и Александр, бросив ремень, поплелся в замок, чтобы напуститься на сыновей.
— Кто вас просил…
Они тут же поняли, о чем идет речь, но не догадались об истинной причине отцовской тоски. Он сел на стул, не в силах идти дальше к камину.
— Зеркало было единственной возможностью заманить Тину в замок. Теперь она не уйдет от пруда.
— Зачем ей в замок? — спросил Эмиль и тут же встретился с гневным взглядом графа.
— Потому что здесь ее бы окружали предметы, созданные человеком, а там, в саду, она все время будет наедине с природой и окончательно забудет то, что сумела сохранить после смерти от живой Валентины.
— Pap'a… — протянул Дору. — Валентина счастлива в своем забытье. Неужели вам так принципиально иметь в спутницах человека?