Последний интегратор
Шрифт:
Приближался Денис со свежей порцией ваты. Я полез к нему обниматься. Он недовольно отстранился и выронил вату на бетонную дорожку.
– - Спасибо тебе, -- обиженно сказал он.
Я поднял палочку с запылённым комком и запихал её в ближайшую урну.
– - Дениска, я тебе сто таких куплю, -- сказал я.
– - Тысячу, миллион!
– - Ладно тебе, -- сказала Майя и обняла Дениса за плечи.
– - Ребята, пойдёмте кататься!
– - сказал я.
– - И жрать!
– - сказал Артём.
Он откусил огромный
– - И жрать!
– - сказал я.
Продавщица, которая смотрела на нас через окошко билетной кассы, понимающе улыбалась. Я тоже ей улыбнулся. Я улыбнулся бы любому встречному.
Беззаботное ощущение летних каникул охватило меня. Аттракционы, игровые автоматы, тир, сладкая вата, мороженое, шарики, танцы под духовой оркестр. Завтра будет воскресенье, а впереди -- бесконечная жизнь, полная открытий и перемен.
И тут мне вспомнился мой сон.
ГЛАВА II. АПРЕЛЬ, ПОНЕДЕЛЬНИК
Предсказание невменяемого Игната сбылось. Стена возле бокового входа в мэрию была исписана ругательствами. "Поганки" -- это было самое пристойное.
На двери чернело горелое пятно. В окне -- это было окно первого от входа кабинета -- кривыми зубьями торчали осколки выбитого стекла.
Дверь в первый кабинет была закрыта, и в коридоре было ещё темнее. Во втором кабинете находились двое. Карапчевский со сложенными куполом пальцами вышагивал в узком пространстве между столами, а какой-то усатый толстяк в костюме и галстуке тихо сидел на месте Дианы и просматривал бумаги. Карапчевский метнулся ко мне и пожал руку.
– - Уже слышали, да?
– - спросил он.
– - Ну, какие же они подонки!
Углы его губ от волнения ещё больше загибались вниз.
– - Ничего не слышал, -- сказал я.
– - Что произошло? Там такой разгром.
– - Вы не слышали новости?
– - Я же после учёбы, а потом сразу сюда.
– - Диана в госпитале, -- сказал Карапчевский и поморщился, как от боли.
– - Сегодня утром пришла раньше всех. Вандалы писали свои гадости на стене и жгли дверь. Она их спугнула, потом зашла в ту комнату. Они бросили камень в окно.
– - Что с ней? Они в неё попали?
– - Она запнулась, упала и ударилась головой об угол тумбочки. Сотрясение мозга. Вызвала неотложку и потом отключилась. Вы подумайте, сама успела вызвать неотложку!.. Это я виноват. Ведь мог прийти пораньше.
– - Не говори ерунды, -- сказал толстяк.
– - Ты ведь не развлекался. Скажи ещё, что я виноват. Мы все знаем, кто виноват.
Карапчевский представил меня толстяку, а толстяка -- мне.
– - Это Никита Максимович, мой брат, -- сказал он.
Никита Максимович привстал, чтобы пожать мне руку. Он был настоящий великан. Не только толстый, широкий, с шарообразным животом, с двойным подбородком,
Низкорослый, жилистый Карапчевский казался рядом с ним пигмеем. Как будто для того, чтобы объяснить эту разницу, Никита Максимович уточнил:
– - Двоюродный брат, двоюродный.
– - Один из основателей Инткома, -- сказал Карапчевский.
– - Ты преувеличиваешь мою роль, Саша, -- сказал Никита Максимович.
– - У комитета только один основатель.
Его лицо показалось мне знакомым. Я ведь видел его субботу. В холле мэрии, среди других мужчин в пальто. Ведь он одновременно был чиновником мэрии. Он меня, что не удивительно, не узнал. Но почему я его не узнал?
Никита Карапчевский -- второй человек в Инткоме, правая рука своего знаменитого брата. Его называли "Бульдог интеграции". Непонятно было, чего больше в этом прозвище -- уважения или насмешки.
– - А почему общественный помощник?
– - сказал он.
– - Бескорыстие -- это хорошо, но надо и материально поддерживать своих соратников.
– - Никита, кому ты это говоришь?
– - сказал Карапчевский.
– - Ты же знаешь, как у нас с деньгами. Тем более Иван -- студент, ему не привыкать к спартанским условиям.
– - Да не надо, -- вставил я.
– - Надо, надо, -- сказал Никита Максимович и мне, и Карапчевскому.
– - Сделаем так: выделим Ивану часть из моего жалованья. Никакие возражения не принимаются. Всё равно я получаю вдвое больше, чем мне нужно.
– - Отличная мысль, Никита!
– - сказал Карапчевский.
– - Почему я сам не додумался? Может, тогда из моего?..
– - Нет, только из моего, -- сказал Никита Максимович.
– - Ты и так оплачиваешь все расходы комитета. Оставь на мороженое для Лизы. А у меня ещё хватит на двух-трёх помощников.
Я не знал, что сказать. Меня взяли сюда без всякого опыта, без всяких знаний. Теперь ещё и деньги будут давать. За что?
Никита Максимович сказал, какие нужны документы. Я пообещал принести в следующий раз.
– - Если бы все трудности так легко разрешались, -- сказал Карапчевский.
– - Ведь с утра ждём полицию. А они не торопятся. И уйти никуда нельзя, и здесь мне делать нечего.
Никита Максимович наблюдал за ним и слегка покачивал головой.
Зазвонил телефон. Никита Максимович был ближе к аппарату. Он поднял трубку.
– - Слушаю!
– - сказал он.
После паузы он передал трубку Карапчевскому, большим пальцем показывая в глубь здания.
Карапчевский, кажется, расшифровал знак своего брата и взял трубку. Он слушал собеседника и нетерпеливо кивал, потом возмущённо сказал: "До сих пор никого нет!" После ещё одной серии кивков он коротко сказал: "Сейчас", -- и повесил трубку.