Последний интегратор
Шрифт:
Кханд с жидкой бородой поманил нас. Мы с Карапчевским помогли поджигателю подняться. Он был совсем слабый, еле переставлял ноги. Мы пошли через площадь, потом через улочку. По пути нам не встретился ни один человек.
Улочка кончилась, мы оказались на краю луга, ближе к лесу. Огонь был в стороне. Гуров сидел на лавке, рядом с ним лежал свитер. Он протянул мне свитер и сказал:
– - А то простудитесь.
Я взял свитер. Я ожидал, что в нём будет что-то необычное, кхандское. На нём не было даже узора. Обычный толстый серый свитер с горлом. Такие продаются
– - Я обещаю, что это всё закончится, Семён Кириллович, -- сказал Карапчевский.
– - Всё закончится, Александр Дмитриевич, -- сказал Гуров.
– - Скоро закончится.
* * *
Возле леса не было деревянной дороги, была только тропинка для одного пешехода. Но мы не могли идти гуськом. Мы с Карапчевским вынуждены были тащить поджигателя. Он висел между нами, как мешок. Очень тяжёлый мешок. Его сильные руки давили на мои синяки. Я понял, что долго не выдержу.
Когда мы скрылись за поворотом, поджигатель слабым голосом сказал:
– - Мне уже легче, я сам пойду.
Он опустился на обе ноги и действительно без труда пошёл сам. Теперь мы шли гуськом, и как можно скорее: Карапчевский, потом поджигатель, потом я.
В стороне поселения сверкнула молния. Через три секунды раздался гром. Дождя не было. Ветер гнул деревья, на нас сыпались листья и древесный сор.
– - Мне холодно, -- слабым голосом сказал поджигатель.
Кажется, он намекал на мой свитер. Свитер ты не получишь, подумал я.
Снова сверкнула молния над поселением, снова ударил гром. Идя вдоль леса, чтобы обойти выжженную землю, мы делали большой крюк. Сейчас мы, по сути, шли параллельно реке. Карапчевский хотел свернуть где-то дальше.
– - Бледные поганки!
– - сказал поджигатель.
Карапчевский не оборачивался.
– - Ты бы помолчал, -- сказал я.
– - Не собираюсь, -- сказал поджигатель.
– - Поганки и есть поганки. Их не только жечь надо.
– - Хватит!
– - сказал я и толкнул его в спину.
Он обернулся. На его лице была наглая ухмылка.
– - Тебе мало сегодня наваляли?
– - спросил он.
– - Могу добавить.
– - Надо было отдать тебя кхандам, -- сказал я.
– - Отдай, -- сказал поджигатель.
– - Тогда вы все сядете в тюрьму. А мне полиция ничего не сделает.
Вот же гад, подумал я. Никаких человеческих чувств. Уже забыл, как лежал на земле и рыдал.
– - Не отставайте, -- сказал Карапчевский через плечо.
– - Александр Дмитриевич, -- сказал я, -- давайте его оставим. Слышите, что он говорит?
– - Дойдём до реки и оставим, -- сказал Карапчевский, шагая вперёд.
Наглая ухмылка не сползла с лица поджигателя.
– - Всё равно не оставите, -- сказал он.
Я был готов его придушить. Карапчевский только махнул рукой и свернул к реке по ответвлению тропинки. Прямо над головой сверкнула молния, и сразу же громыхнул гром.
Кое-как мы добрались до реки. По серой воде бежали волны. На песчаной отмели нас ждала лодка, наполовину вытащенная на берег и привязанная к колышку.
Карапчевский вдруг обернулся к поджигателю и спросил:
– - Кто вас подослал? Сколько вас было? Говори всё, что знаешь.
– - Всё равно не оставите, -- сказал поджигатель.
Карапчевский махнул мне рукой, а поджигателя, наоборот, придержал. Теперь поджигатель точно испугался.
– - Последний раз задаю вопросы, -- сказал Карапчевский.
– - Не ответишь, останешься на этом берегу. Кто вас подослал? Сколько вас было?
– - Нас... нас было пятеро, -- сказал он.
– - Шестеро... Я и ещё пятеро. Подошёл к нам какой-то мужик. Мы его никогда не видели. Предложил заработать. Мы согласились. Говорит: "Приезжайте в промзону к вечеру". Мужик сидит в моторке. Нас перевёз, дал бутылки с какой-то вонючей дрянью, зажигалки. Говорит: "Подожгите дорогу, чтобы в нескольких местах". Мы и подожгли. Я сам не жёг -- у меня зажигалка не загоралась. Кто-то ещё дом поджёг. Но не я. Поганки нас засекли...
– - Кханды, -- поправил Карапчевский.
– - Кханды засекли, -- сказал поджигатель.
– - Мы убежали. До утра прятались в лесу, ждали мужика. Решили лес поджечь. Тут опять поганки... кханды. Все убежали, а меня...
У него сделалось такое же лицо, какое было там, на площади.
– - Алексан Митрич, -- заканючил он, -- не оставляйте меня...
Карапчевский отвязал лодку.
– - Алекса-а-ан Ми-и-трич...
– - канючил поджигатель.
– - Замолчи, -- сказал Карапчевский и стал толкать лодку в воду.
– - Ваня, помоги.
Первый раз Карапчевский обратился ко мне на "ты".
Он пропустил нас в лодку, а сам ещё стоял на отмели, по колено в воде, когда закапали первые капли. Я понял, что сегодня промокну до нитки. Я позавидовал поджигателю. Этот гад был одет в непромокаемую куртку с капюшоном.
Хлынул ливень. В свете молнии Карапчевский проявился, как призрак. Он что-то сказал, но его заглушил гром.
– - Что вы сказали?
– - спросил я.
Дождь продолжался. Я заметил, что мой свитер не промокает. Вода стекала по нему, как по резине. Я с удивлением пощупал воротник, рукав и окликнул Карапчевского.
Его не было видно. Он как будто растворился в темноте.
Глава IX. Пять лет назад, сентябрь
Урок только начался, как в аудиторию вошёл сам Антон Фёдорович, директор. Екатерина Леонидовна почтительно умолкла. Гоша, который собирался послать бумажного голубя в чью-то макушку, передумал и спрятал голубя под учебник. Класс встал, директор поздоровался и жестом разрешил садиться.
За солидной фигурой директора следовал какой-то мальчишка. Бледная кожа, светло-серые волосы, голубые глаза. Это был кханд! Класс притих от неожиданности.