Последний is человек
Шрифт:
– Что успела? Я не…
– Я не про ширево. У тебя был кто-нибудь? Ну парень, мужчина?
– Не хочу говорить об этом.
– Значит не было, я так и знала. Тут все девственики.
– Нам по тринадцать было, когда нас отобрали в рейд. Что там могло быть?
– Могло, и у меня было.
– Что было?
– У меня был секс с мужчиной. Поэтому я и здесь.
– Не понимаю, какая связь?
– Это был мой отец. Я никому никогда не говорила об этом.
– Извини, я не знаю, что…
– Не извиняйся, я хотела, чтобы ты знала. А то всё блатная, да блатная. Меня сюда сослали. Я не просто так, с жиру или по дури чьё-то
– Зачем ты это мне рассказала?
– Я очень хочу, чтобы ты мне доверяла.
Унь подошла к проекции инфостока. Пальцем прокрутила несколько битов.
– Ты тоже увлекаешься? – поинтересовалась Унь, указывая на светящийся инфо бит.
– Чем увлекаюсь?
– Рисуешь или может тоже сёдо? Я много пишу – успокаивает, наводит на мысли.
– А чем ты пишешь? На астросфере нет ни ручек, ни карандашей, ни фломастеров ни в простом, ни в протонном, ни в плазменном виде.
– У меня специальная фудэ-кисть, ей больше трёхсот лет, она из вековой сакуры, и суми – это твёрдая тушь.
– А её вообще из костей динозавров синтезировали?
Девушки посмотрели друг на друга и рассмеялись, как закадычные школьные подружки.
Глава 2
Сознание понемногу возвращалось к Тому. Голова гудела, шея болела, руки, ноги затекли и не шевелились. Осторожно приоткрыв глаза, осмотрелся. Он полулежал в бежевом кресле частного самолета.
– Хорошо, одной проблемой меньше, значит шум в голове – это не спекание мозгов, а всего лишь гул турбин.
Удалось немного повернуть голову. Напротив, в таких же кожанных креслах сидели два уже немолодых педика.
Они показались Тому знакомыми. Где же он их видел? Ах, да! Точно! В журнале, на фото в той статье, где была фотография его доктора. За ними и с другой стороны сидели ещё какие-то люди. В конце салона расположилась та самая троица в черных костюмах. Все выглядело спокойно и мирно. Из-за шторы выпорхнула стюардесса и стала разносить шампанское и… устрицы. Да, именно устрицы. Что это? Куда я попал? – пульсировало в голове. Пожалуй, стоило очнуться и не пропустить пиршество. Тем более, что от шипения в бокалах горло тут же пересохло, а от нежного аромата малюсков в желудке начался переворот, в политическом смысле этого слова.
Том приподнялся, попытался позвать стюардессу и махнуть ей рукой, но получилось только невнятно промычать и пошевелить пальцами. Педики, сидевшие напротив, заметили его активность и захлопотали. Через пару минут Том с наслаждением заедал устрицами уже второй бокал шампанского.
Шея, в том месте, куда угодила капсула, конечно, болела, но уже не так сильно и боль не мешала чревоугодию. По правде говоря, боль вообще не беспокоила, но Том решил остаться немым на некоторое время и не отвечать на возможные вопросы. Вместо ответов он болезненно кряхтел и показывал вздутие на шее.
Самолет снизился, вынырнул из облака и зашел на разворот. Под крылом в свете восходящего солнца раскинулся вечный город Рим.
Джет подрулил к дальнему ангару. Рядом стояло ещё семь или восемь аналогичных самолетов, прибывших ранее. Тому показалось странным, что не было ни таможенников, ни механиков, вообще никакой обслуги. К трапу подъехали четыре тонированных минивэна. Том вышел из дверей и тут же прикинул расстояние до ворот ангара. Было метров семьдесят.
– Конечно я не тот Болд, но секунд за 9–10 добегу.
Том уже занёс ногу на перила, но тут заметил ещё троих вооружённых людей у ворот.
– Чёрт, этих не проскочить, – подумал Том и сплюнул остаток пиршества, прилипший к зубу.
Люди в чёрных костюмах развели пассажиров по машинам. Кортеж быстро миновал предместья, каким-то чудом проскочил старую часть города и вкатил в ворота Ватикана.
У Тома сложилось ощущение, что все собравшиеся, хоть и не одна компания, но как-то связаны между собой и все, кроме конечно его, Тома, понимают куда и с какой целью они направляются.
На входе во дворец был обыск. Шмонали тщательно, как в старинных боевиках, разве что в задницу не заглядывали. У Тома не было никаких вещей, если не считать одежды, обуви и КЛИПСЫ ЛЕНАЙЗЕРА 15 , поэтому он в числе первых прошёл досмотр и оказался в святая святых Ватикана – в папском дворце.
– Да, круто, – произнес Том, но тут же осекся и закашлялся. Он продолжал прикидываться неговорящим.
У всех входов выходов, лестниц, окон и даже колонн стояли гвардейцы. Сбежать отсюда не получится, да и не хочется. Страх неизвестности уступил место страшному любопытству. Пока Том размышлял, Дворцовую залу начали заполнять люди. Большая часть из них, по-видимому, были такими же гостями, как и он, а другие, в монашеских балахонах, тащили стулья, табуретки, пуфики. Была спокойная рабочая суета, но вдруг с одной из лестниц донесся душераздирающий стон, грохот, треск ломающейся мебели и вопли ужаса. Тому с его места не было видно, что случилось, но по выражениям лиц тех, кто оказался напротив лестницы было понятно, что произошло нечто ужасное.
15
ЛЕНАЙЗЕР – четвертое поколение импульсомагнитной коммуникации. КЛИПСА ЛЕНАЙЗЕРА – внешняя гарнитура.
Несколько гвардейцев оставили свои посты и побежали к месту трагедии. Через минуту, один из них тащил бесчувственного камерария. За его волочащимися ногами тянулся тонкий кровавый след. Гвардеец доволок тело до входа в зал, кое-как привалил к стене и поспешил обратно.
Том с любопытством перешёл поближе, так, чтобы видеть место трагедии.
Рядом с лестницей валялась груда обломков деревянной мебели. Один из церковников разложил на полу свою мантию и вместе с гвардейцами аккуратно складывал на нее деревянные обломки.
Рядом стояли два кардинала. Они крестились и причитали.
– Святые угодники, они разбили папский трон. Понтифик ещё не садился на него.
– Этому трону полторы тысячи лет.
– Или более того.
– До неба вознёсшийся, до ада низвергнешься.
Алекса изрисовала всю кипу пергамента подаренного Унь. Но поток видео ещё не закончился. Алекса встала посреди комнаты и задумалась.
– Хоть на стенах рисуй.