Последний is человек
Шрифт:
– Я не видел, говорю же, только слышал.
– А ДУПЛОНЫ, МАРКИ 2 ?
– Лучше про телетекст спроси. Какие дуплоны? Говорю, это ещё не аэротика.
Янек подошел к Алексе и приобнял её за плечи.
– Девочка, ты сама справишься или кому-то с тобой остаться?
– Нет, спасибо, я в порядке, справлюсь.
Дверь задвинулась за Янеком и Юрой. Алекса с полминуты сидела в полной тишине. Затем продвинулась и щёлкнула по монитору. Из ЗВУКОВОЙ ЛАСТЫ 3 послышался тот же хрипловатый голос её отца. Изображение появилось чуть позже. Но теперь это была не сэлфи-запись, а семейный архив.
2
ДУПЛОНЫ –
3
ЗВУКОВАЯ ЛАСТА – аудиосистема аэротика. Направляет звуковые волны непосредственно на ушные мембраны слушателя.
В коронавирусном 2020-м, первую и вторую волну пандемийных мер, мы с матерью пережили без особых потерь. Если не считать двух штрафов за отсутствие масок, того, что я лишился бизнеса, а маму уволили с работы. Ещё у нас пропали путевки на Олимпиаду в Японию, её тогда отменили. Было очень обидно, мы два года копили и собирались. Вот, наверное, и всё. А то, что я набрал 12 килограмм к весу, утонул в депрессухе и спровоцировал астму на нервной почве – это не в счет. Хотя, собственно, с астмы всё и началось.
Алекса подперла лицо ладонями. Глаза налились слезами, изображение помутнело… И вдруг, Алекса подскочила и опрокинула бутыль с ТАХОИНОМ 4 . Через призму слез стал отчетливо виден второй, стереоскопический слой, наложенный поверх домашнего видео. Девушка протерла глаза, со слезами исчезло и наложенное изображение. На экране вновь были только она, её родители и собака. Алекса откинулась в кресло, при этом ногой вляпалась в разлившийся тахоин. Она подняла бутылку и вылила остатки напитка в рот. В этот момент, через стекло бутылки, как раньше через слезы, Алекса увидела наложенное стереоизображение.
4
ТАХОИН – густой, липкий энергетический напиток. Хранится и потребляется в/из архаичных стеклопластиковых прозрачных бутылок. Сохранившихся только на кораблях и капсулах системы ротор.
Из ступора Алексу вывел не мерцающий сигнал тревоги и не резкий писк ласты, а Юрий, трясущий её за плечи.
– Вставай, девочка, ты что уснула?
Алекса открыла глаза, Юра продолжал её трести.
– Ты в порядке? Очнулась?
– Да, да! Что случилось?
– Тревога!
– Как!? Почему!?
– СКРАБСЫ 5 вышли на наш форватер!
Алекса тряхнула головой, придвинула ШЛЕМОКАПСУЛУ 6 .
– Второй пилот в деле. Принимаю управление.
5
СКРАБСЫ – агрессивный энергоматериал, противоположность мидихлорианам (по Спилбергу). Стремится к господству во вселенной, через подавление/осеменение мидихлориан и остальных энергетически более слабых форм, в частности, биологических. КРАБ – биовещество, синтезируемое СКРАБСАМИ из местных субстанций. Используется для захвата / подавления / осеменения биологических форм жизни аналогичных земной. (Из праха земного)
6
ШЛЕМОКАПСУЛА – пафосное название обычной гарнитуры, состоящей из наушников и микрофона.
– Всё в порядке, красотка? – услышала она голос Янека, – Как ты?
– В порядке, работаем.
Алекса взмахом руки развернула панорамные мониторы.
На главной площади Ватикана замерла многотысячная толпа. Конклав вот-вот должен вынести свой вердикт. Все взоры были устремлены на трубу Сикстинской капеллы. Люди крестились, нервно перебирали пальцами, губы скороговоркой произносили молитвы, напряжение звенело и нарастало.
Внутри, под сводами, расписанными Леонардо Да Винчи, распахнулась высоченная дубовая дверь. Кардиналы склонили головы перед новоизбранным папой Бенедиктом шестнадцатым. Новоиспеченный понтифик быстрым шагом прошёл сквозь толпу в красных мантиях.
Вперёд с поклоном вышел камерарий:
– Ваше первосвятейшество, вам нужно пройти в красную комнату плача, а затем выйти на лоджию…
Его оборвал страшный, оглушаюший рёв толпы с площади. Из трубы над Сикстинской капеллой взмылся белый дым. Кардиналы заткнули уши. Канделябры и рамы старинных картин начали ужасающе вибрировать. Из распахнувшегося витража, прямо к ногам самого папы упали несколько цветных стекол.
Бенедикт раздражённо отпихнул стекляшки носком туфли.
– Хватит! Какая к чертям лоджия?!
Не столько от шума, сколько от слов папы кардиналы остолбенели, не в силах даже перекреститься. Десятки пар глаз в ужасе таращились на понтифика. Камерарий уронил большой старинный колокольчик и бухнулся на пухлую задницу.
– Ваше первосвятейшество, на центральную лоджию базилики Собора Святого Петра.
– Хватит я сказал!
– Но это благословение. Кардинал-дьякон уже объявил нового папу римского, вы должны благословить город и мир…
– Благословение? Быстро ко мне в кабинет всех, кто хоть что-то знает про эту новую заразу!
– Какой кабинет?
– Не знаю какой! Я тут ещё ничего не знаю!
– Вам надо облачиться в папскую мантию в комнате плача…
– Остановитесь уже, заклинаю! Неважно где, неважно в каком крыле, келье, спальне, резиденции, да хоть прямо тут! Главное быстрее! Соберите всех: ученых, писак, наших, мусульман, евреев – всех!
Камерарий, не меняя позы, как был на заднице, так и двинулся к выходу, словно перепуганный краб.
От его медлительности и неуклюжести понтифик окончательно пришёл в ярость. Он со злостью ударил ногой по лежащему на полу колоколу. Колокольчик полетел в камерария, а новоиспеченный папа римский схватился за ушибленную о колокольчик ногу и, прыгая на второй, через боль заорал камерарию:
– Я же сказал быстрее!
Том остановился возле стойки ресепшн. Девушка в белом халате, наверное, секретарша, а может и медcестра, сообщила ему, что доктор задерживается, а Том может несколько минут подождать в кабинете, чтобы не пересекаться с другими пациентами.
Она распахнула дверь и Том вошел в просторный белый кабинет.
– Располагайтесь. Может, чаю? Кофе у нас нет.
– Нет, спасибо.
Девушка скрылась за дверью. Том осмотрелся. Кабинет был большой, но сесть можно было либо на медицинскую кушетку, либо на кресло за стол доктора. На кушетку не хотелось, а за стол не решился. Том подошел к зеркалу у двери и стал себя разглядывать.
– Да, возраст Христа.
Потёр ладонью небритость, украдкой выдавил прыщик в складке носа, пригладил волосы на макушке.