Последний из Баскервилей
Шрифт:
Как много вопросов, как мало ответов… Лепо же нам, братие, изложить свою версию сего происшествия!
Часть первая. Глава первая. Кэт начинает взрослую жизнь
С чего бы мне начать этот рассказ? События, которые сделали меня такой, какая я есть и которые принесли мне столько счастья и горя, произошли достаточно давно. Многое стерлось в памяти и нет больше старого желания отомстить, тем более, что мне запретил это делать самый дорогой для меня человек. Приходится подолгу вспоминать всё до мельчайших подробностей, снова переживая происходившее с нами раз за разом, день за днем. Но может быть, я потому и решилась взяться за перо, чтобы лишний раз это вспомнить? Да, наверное так оно и есть.
Итак, родилась я примерно в 1873 году, в Портленде. Может быть, раньше. Точной даты не знаю. Матери я почти не помню, а отец никогда не отмечал мой день рождения, когда бывал дома, что случалось не часто. "Не часто" – в хорошем смысле. Он был боцманом и ходил в основном в дальние рейсы, в Индию и в Китай, исчезая на полгода и больше.
Нельзя сказать, что он не любил меня. Любил, по-своему. Иногда даже воспитывал, но вот только способ воспитания у него был один: ремнем. Задница после этого всегда долго болела и я не слишком расстроилась, когда он однажды не вернулся из рейса. По словам капитана: просто не пришел на судно в порту и оно отчалило без него. Его двоюродная сестра, которая меня вырастила, пыталась наводить справки, писала куда-то письма, но так ничего и не узнала.
К тому времени я уже подросла, а потом мы переехали в Брикстон, где моя тетка получила наследство и вот там жизнь повернулась ко мне спиной. Чем-то я приглянулась вожаку местной банды, а такие люди не откладывают исполнение своих желаний в долгий ящик. Когда он попытался меня изнасиловать, я не долго думая выпустила ему кишки бритвой, оставшейся от отца. Удар получился что надо. Со страху – чего не сделаешь? Видели бы вы, как у него глаза на лоб вылезли! А как он орал, пытаясь запихнуть вываливающиеся внутренности обратно в брюхо!
В общем, дорога мне была прямо в исправительную тюрьму Брикстона, благо она и находилась неподалеку, но я не стала ждать ни дружков главаря, ни полицию. Просто унесла оттуда ноги, как можно быстрее и оказалась одна в огромном, незнакомом городе, который называется Лондон. Знаете, что я сделала, чтобы меня не нашли “бобби”? Ни за что не угадаете! Превратилась в мужчину! Вам смешно, когда вы это читаете? Мне тоже. Но тогда было не до смеха.
В общем-то ничего сложного в этом не было. Я довольна высокая, а груди у меня почти нет. Так, два прыщика. Ругаться умею с детства. Отдельная благодарность отцу – выучил! Кроме шуток: очень пригодилось потом в жизни. Что оставалось? Разумеется, костюм.
После всего произошедшего меня буквально трясло от возбуждения, а в таком состоянии украсть одежду – раз плюнуть. Я вытащила из мусорной урны газету, посмотрела там объявления и направилась на ближайший адрес, где требовалась служанка. Почерк у меня – не приведи Господь и не завидую тому, кто будет разбирать эти записки, но читать умею. Не зря три года в школе училась.
Хозяина дома не оказалось, я предложила кухарке подождать его в прихожей (на улице очень удачно пошел дождик), а когда мне это разрешили, оставив без присмотра, порылась в ближайшем шкафу. Там нашлись и костюм, и шляпа-котелок. Семь бед – один ответ! Я позаимствовала еще и занавеску, завернула все барахло в нее, добавив пальто с вешалки и сбежала, прихватив с собой узел.
Брикстон тогда не был таким фешенебельным районом, как сейчас. Совсем даже наоборот: пустырей там хватало. Найдя укромное местечко в кустах, я быстро переоделась. Костюм висел на мне, как на вешалке (хорошо, что брюки были на подтяжках), а котелок сползал на нос – само-собой! Но мне было не до этого, потому что той же самой бритвой я обкромсала себе волосы по плечи и вот их-то как раз было на самом деле жаль. Ничего… Главное – в глаза я теперь не бросалась и усевшись на скамейку, ничем особенным не отличалась от мужчины.
Карман пальто оттягивал какой-то небольшой предмет. Вот это повезло! Это был бумажник. Я разбогатела сразу на восемь фунтов. После глобальной неудачи судьба наконец-то начала мне улыбаться. Дождавшись в парке вечера, я направилась в ближайшую дешевую гостиницу, адрес которой нашла в той же самой газете, где и объявление о поиске служанки. У портье попросила нитки и иголку и утром, уже при свете солнца, спокойно подогнала костюм по фигуре.
Получился вполне приличный молодой человек, возможно, даже денди, если удастся раздобыть трость. Имя тоже долго выбирать не пришлось. Была Кэт, теперь буду Каттнер. Джон Каттнер, прошу любить и жаловать!
Чью-то трость я прихватила в коридоре, выходя из гостиницы.
* * *
Вот так совершенно неожиданно началась у меня самостоятельную жизнь. Не устаю благодарить отца за то, что он научил меня кроме морской ругани еще одному крайне важному для молодого лондонского джентльмена вещи, а именно – матросской драке. Не зря он говорил: “Ты длинная и худая, у тебя хорошо получаться должно!” – и не зря заставлял отжиматься на кулаках от пола. Не сосчитать, сколько раз я потом вспоминала его добрым словом и сколько раз пила за упокой его души, в каком бы кабаке он ни закончил свой земной путь.
У меня никогда не возникало никакой моральной проблемы от всей души обматерить как следует какого-нибудь аборигена, осмелившегося толкнуть меня на улице, а если он сдуру начнет возражать – вбить ему эти возражения обратно в глотку, вместе с зубами. Да, кастетом. А чего вы хотели? Это Лондон, ребята! Если вы хотите здесь выжить, надо уметь проделывать такие вещи. У благородных господ происходит то же самое, только всё обставляется не в пример более изящно – я много раз потом в этом убеждалась и не зря отец говорил, что свободный человек должен уметь защитить себя и свою свободу. Золотые слова! Тебя бьют? Не стой столбом и не жди, пока прибежит полиция. Она ведь может и не успеть тебя спасти.
Почему именно это оказалось самым важным? Потому что сам Лондон в то время был сточной канавой для человеческих отбросов. Это потом его историю тщательно очистят от грязи и все ужасы викторианской эпохи будут забыты, как страшный сон, но я-то каждый день видела бездомных нищих на улицах. Здесь выживал и оставался личностью только тот, кто мог без малейших колебаний уничтожить любую стоящую перед ним преграду, не обращая внимания на правила и закон. Человек, не способный на это, был обречён на чужие объедки и работу за гроши.