Последний из Баскервилей
Шрифт:
* * *
Сэр Джек, как это ни пошло звучит, был пьян в сопли, как говорили у нас в бригаде. Я нашел его сидящим на скамейке в тисовой аллее в компании с бутылкой виски. Увидев меня, он кивнул и протянул бутылку мне.
– Извините, Ватсон. Стаканов нет. Они, знаете-ли, имеют обыкновение падать на землю и разбиваться. Давайте уж так… Или не пейте, если не хотите.
Я не стал ему рассказывать, как однажды в Афганистане пил в палатке с двумя умирающими солдатами. Там ничего нельзя было сделать, они знали, что умрут и смеялись над тем, что это лучшая выпивка в их жизни, потому что последняя. Боли они не испытывали, морфина у меня было достаточно. Фляга с ромом ходила из рук в руки и вместе с нами той ночью пила смерть… Я просто сел рядом, взял бутылку и отпил глоток, равнодушно отметив про себя, что это редкий и очень дорогой “Далмор” и что не так давно я где-то видел такую же бутылку.
Со стороны поместья донесся стук. Я повернул голову в ту сторону и Степлтон, заметив мое движение, сказал:
– Это Бэрримор. Чинит крышу. При предыдущем баронете ее отремонтировали, но сделали всё как попало и она начала протекать этим летом.
– Я пришел…
– Знаю! Не нужно разговоров. Просто пейте.
Я сделал еще глоток и вернул бутылку. Степлтон равнодушно забрал ее, сунул в карман пальто и сказал:
– На этой аллее нашли тело сэра Чарльза. Мы сидим как раз напротив того места, где оно лежало. Я специально приказал поставить здесь скамейку и это виски, кстати, тоже из его запасов.
– Отчего он умер? – спросил я в надежде вызвать его на откровенность.
– Инфаркт! – он пьяно покачал головой. – Ах, если бы всё было так просто… Мортимер рассказывал вам, что он нашел здесь рядом собачьи следы?
– Да, рассказывал.
– Нам с Берил тоже. Я тогда посмеялся про себя над его глупой верой в инфернальное зло. Проклятье не в собаке, Ватсон, совсем нет! Оно в другом.
– В чем же?
– В том, что когда Баскервиль достигает исполнения своих желаний, ему напоминают про его место в жизни и всё отнимают. Понимаете? – он посмотрел на меня и в глазах его была боль. – Ад, или небеса делают это – не знаю, но именно так всё и происходит. Не ищите здесь логики, или смысла… Пойдемте лучше в дом.
Степлтон встал и его повело в сторону. Я поддержал его под локоть. Он поблагодарил:
– Спасибо, Ватсон. Вы…
Он не договорил. Со стороны поместья донесся короткий крик. Я быстро повернул голову и успел увидеть тело, летящее с крыши. Оттолкнув меня, Степлтон бросился к дому. Я побежал за ним, но, хотя он и был пьян, догнал только у тела дворецкого, лежавшего на мощеной камнем дорожке.
– Вот так, Ватсон… – пробормотал Джек, когда я пытался нащупать пульс. – Ни логики, ни смысла. И почему-то всегда расплачиваются другие люди, а не ты.
– За что расплачиваются? – спросил я.
Он не ответил и ушел в дом. Я вошел следом за ним. Нужно было найти кого-то и послать за полицией, да и Степлтона в таком состоянии одного оставлять было нельзя. Кто знает, что придет ему в голову? Мортимер говорил, что в запасах лекарств оставалось еще несколько пакетиков с опиумом.
В коридоре мне удачно подвернулась Полина. Она выскочила прямо на меня из-за поворота и шарахнулась в сторону, испугавшись моего неожиданного появления. Ее я и отправил в Гримпен. Степлтон к тому времени уже сидел за столом на стуле, положив голову на руки и похрапывал. Сейчас ему ничего не угрожало и я решил подняться на крышу. Нет, я сам видел, что когда дворецкий падал, там никого не было, но возможно, меня просто потянуло туда мое любопытство?
Расположение лестниц в доме я уже представлял и без труда нашел ту, что выходила на чердак. Тут было довольно светло. В открытое окно били лучи солнца, была прекрасно видна дорожка ведущих к нему следов, протоптанная в пыли. К окну была приставлена лесенка, рядом стояло ведерко со смолой, а угол чердака был завален всяким хламом, по-видимому оставленном строителями, чинившими крышу. Я выглянул в окно. Покатая поверхность, без ограждений – не удивительно, что он упал. Тут ему даже зацепиться было не за что было, пока он катился к краю.
Когда я закрывал створки, мне попалась на глаза лежащая чуть в стороне от прочего мусора веревка. Странный у нее был цвет – черный, как будто специально покрасили. Подойдя к ней, я потрогал ее измочаленный конец. Так и оказалось: на пальцах остался темный след. Веревка была специально зачернена, по-видимому: самой обычной сажей. Дымоход ею чистили, что-ли?
* * *
Степлтону я рекомендовал ненадолго уехать из злополучного поместья. Он согласился и по моему требованию дал слово, что пить больше не будет. Сказал, что отправится в свой старый дом, в котором он и Берил жили до того, как он получил наследство. Там теперь обитал только старый слуга, но вся мебель в комнатах осталась на месте.
Глава одиннадцатая. Исповедь
Прошла почти неделя, прежде чем у меня появились свежие новости по этому делу. Всё это время я пытался выяснить предысторию всех действующих лиц этой трагедии, однако добился немногого. Со мной охотно разговаривали о Лоре Лайонс и о Бэрриморах, кое-что удалось выяснить о роде Баскервилей, но как только заходила речь о Степлтонах, люди будто замыкались в себе. Больше же всего я услышал сказок о чудовищной собаке, которую кажется видел по ночам на болотах каждый второй. Стоило только заикнуться об этой легенде – и на меня вываливался такой ворох сплетен, что в нем не разобрался бы и Шерлок Холмс.
Чтобы сделать хоть что-то толковое, я начал отмечать на своей карте карандашом места, где видели пса и странное дело: черные крестики плотно окружили местность вокруг Баскервиль-холла. В других местах зверя встречали редко. Тогда я решил обсудить всё это с Мортимером.
– Посмотри, Джеймс, – сказал я за обедом, показывая ему карту, сложенную так, чтобы на ней был виден Баскервиль-холл. – Я отметил места, где видели собаку. Не замечаешь ничего странного?
Он посмотрел на карту, нахмурился и ответил:
– Она кружила вокруг поместья.
– Дело не в этом! Подумай еще раз.
– Не понимаю, о чем ты, Джон. Вот крестики, их довольно много и они расположены примерно в одном месте. Что тут такого?
– Ты сам сказал это слово: “много”. Пса явно выпускали побегать по болотам, а ты же знаешь, что собака на воле быстро привыкает бегать по одному и тому же маршруту, начало и конец которого – ее дом.
Мортимер заинтересованно наклонил голову.
– Если провести линии от крайних точек к крайним, то получается, что собаку держали на каком-то островке в трясине…