Последний из Баскервилей
Шрифт:
– Надо полагать, последовал аборт?
Джеймс поджал губы. Врачебная тайна, конечно же, но и так всё было понятно. Бедная девушка!
Три комнаты: гостиная, кухня и спальня, довольно бедно обставленные потертого вида мебелью. Видно было, что здесь живет одинокая женщина. Хотя… Судя по бутылке из под виски, которую я заметил на кухне, в приоткрытом шкафчике, не такая уж и одинокая. Вряд-ли она стала бы пить “Далмор”. Он слишком крепок, значит кто-то из его любителей сюда к ней заходит… В бутылке еще оставалась примерно четверть содержимого. Ну что же, она женщина
Труп лежал на кровати в спальне и все простыни под ним были пропитаны кровью. Пистолет валялся рядом, на полу. Маленький двуствольный “дерринджер”, которые тысячами выпускаются в Соединенных Штатах Америки. Далеко же занесло этот пистолетик…
– Занятная вещица, – сказал я. – Здесь такие в оружейных лавках попадаются редко. У нас тут все-таки не американский Дикий Запад. В поселке есть моряки, или еще какие-то путешественники?
Констебль пожал плечами, потом кивнул.
– Ну что-же… Причина смерти, очевидно, пулевое ранение, – сказал Мортимер.
– Не поспоришь, – согласился я.
– Самоубийство?
Я отрицательно покачал головой.
– Нет, коллега! Ни в коем случае. Ее убили.
– Почему ты так думаешь?
– Причин несколько. Первая: стволов у пистолета два, а выстрел был всего один. Пальцы у самоубийцы наверняка судорожно сжались бы, разрядив и второй ствол. Вторая: на кухне я заметил начатую бутылку виски. Ты когда-нибудь видел, чтобы человек перед тем, как сотворить с собой такое, не прикончил все запасы выпивки в доме?
– Я вообще с такими вещами ни разу не сталкивался, – отрицательно покачал головой Мортимер. – В позапрошлом году, правда, повесился один рабочий на местной мельнице…
– Между тем, большинство самоубийц предпочтут напиться, но не повеситься. Третья причина – самая важная. Присмотрись к ее платью. Видишь отверстие от пули?
– Да… А что с ним не так?
– В армии попадаются иногда солдаты, желающие уклониться от опасностей службы и заработать себе королевскую пенсию. Для этого они обычно дырявят себе руку, или ногу из своей же винтовки. Но они забывают про то, что пороховые газы оставляют на ране характерный ожог, а если патрон на дымном порохе, то и черный след. Этакий характерный ободок вокруг нее. Пару раз я с таким сталкивался.
Джеймс наклонился, разглядывая рану через очки.
– Но у нее я ничего подобного не вижу, – сказал он.
– Вот именно! А ведь патроны у этих пистолетов довольно мощные и скорее всего заряжены именно черным порохом. Посмотрите.
Я поднял пистолет, направил его в стену и нажал на спусковой крючок. Грохнул выстрел. У меня заложило уши. Дверь распахнулась и с улицы вбежал полицейский, но констебль махнул ему рукой и тот снова вышел.
– Его всё равно нужно было разрядить, сказал я. – Так проще всего. Теперь взгляните: ствол короткий и черная пыль разлетелась вокруг отверстия довольно широко. Это отлично видно на белой краске. Но на платье убитой ничего подобного нет. Нет и ожога от пороховых газов. В нее стреляли с двух шагов, не меньше.
– Понимаю… Значит самоубийство исключено?
– Я это и сказал. Лара что-то делала в спальне. Вошел человек. Она повернулась к проходу, он выстрелил. Пуля попала в грудь и отшвырнула ее на кровать.
Констебль смотрел на меня с явным уважением.
– Теперь, Джеймс, что скажете о времени смерти? – спросил я.
Осмотрев тело, Мортимер ответил:
– Вероятно, вчера вечером. Примерно от шести до двенадцати часов. Чтобы сказать точнее, нужно вскрытие.
– Не нужно. Хотя конечно его всё равно делать придется, но ее убили в половине одиннадцатого.
– Почему ты так думаешь?
– Элементарно, Джеймс! Калибр у такого пистолета, несмотря на его кажущуюся несерьезность, приличный. Выстрел довольно громкий. Полицейский на улице отлично его расслышал, несмотря на то, что двери были плотно закрыты. Ночью же внимание на пальбу обратила бы вся улица, но труп нашли только сегодня днем. Деревья звук заглушить не могли, зато это сделал дождь, который шел вчера вечером. Вернее не заглушил, а замаскировал. Люди просто подумали, что слышат удар грома. Всё просто.
Увлеченно писавший что-то в своем блокнотике констебль поднял голову и сказал:
– Джентльмены, побудьте пожалуйста здесь. Я схожу, вызову людей с носилками. Тело пора уносить.
– Да-да, – ответил я, внимательно рассматривая стену с отверстием от пули, как будто в ней могло быть что-то интересное.
Когда он ушел, я закончил с этим занятием, быстро подошел к стоящему рядом с кроватью секретеру и начал рыться в ящиках.
– Ватсон, что?.. – начал было спрашивать Мортимер, но я оборвал его:
– Не время для вопросов! Лучше присмотри за дверью.
Он повиновался и вытянув шею стал следить за мной из прохода в гостиную. Второго пистолета, в секретере не было. Там вообще не было ничего особенного. Пачка счетов, немножко монет, какая-то косметика… Потом я нашел в верхнем ящике то, что искал: запертую шкатулку. Как говорил Шерлок Холмс, женщина всегда готова схватиться за самое дорогое, поэтому все личные письма она всегда держит в одном месте.
Замок щелкнул, не выдержав нажима вставленного в щель моего складного ножа и я быстро переправил всё содержимое в карман. Как раз вовремя. Констебль вернулся и мне еле-еле хватило времени поставить шкатулку на место.
– Так что, увидимся на вскрытии? – спросил его Мортимер, правильно поняв мой взгляд.
– Да, джентльмены. Пока я вас больше не задерживаю, отчет для присяжных составлю сам, но завтра днем пришлю за вами экипаж.
– Договорились!
Мы вышли. Когда между нами и домом оказалось достаточное расстояние, Джеймс наклонился ко мне.
– Зачем тебе эти письма? – спросил он шепотом.
– Людей не убивают просто так. Преступник пошел на риск того, что выстрел услышат, значит причина была.