Последний клиент
Шрифт:
— Или, если бы вашего подчиненного звали, положим, Карло, то вас, без сомнения, следовало бы именовать «Джузеппе»…
— Так в чем здесь тонкость? — Полицейский аккуратно расправил свое брюшко вдоль поясного ремня и приготовился выслушать следующий логический ход Кирилла.
— А тонкость вот в чем: если русский, то бандит. Если итальянец, то либо Карло, либо Джузеппе, с точки зрения русских. Или Тони и Марио, с точки зрения американцев. Вы не обращали внимания на всех «марио пьюзо» и прочих конструкторов американских версий тех взаимоотношений, которые складываются между некоторыми итальянскими семьями?
— Да,
— Я осведомлен достаточно в этом вопросе. Но вы упустили некоторую тонкость, которая вам, республиканцам и конфедератам, неясна в силу утраты подобных традиций. Эта земля является майоратом и может быть продана с одновременной утратой титула, пожалованного сувереном вассалу. Если сам суверен не может или по каким-нибудь причинам не желает выкупить пожалованный в прошлом майорат, он может быть продан любому желающему. Так что мне пришлось заплатить и за баронство, мой уважаемый гость… А если бы мы вернулись к вопросу о Тони и Марио, то вам, вероятно, было бы интересно узнать, какая итальянская фамилия необычайно популярна в России…
— Предположить нетрудно: Боттичелли, Модильяни… Феллини, наконец!
— Ну уж нет. Нет популярнее фамилии «Буратино»!
— Буратино?
— С вас десять долларов.
— Это почему?
— А потому что потомки автора этого персонажа, вундеркинда в некотором роде, требуют незамедлительной компенсации при упоминании этой фамилии в каком-либо контексте. А поскольку наша беседа носит официальный характер, вам придется заплатить.
— А вам?
— Вот уж хрен дождутся. Но суть не в деньгах. А суть в том, что лично я использую эту фамилию как имя нарицательное для определения ситуации или сути человека. Советую и вам ознакомиться с этим бессмертным произведением — у вас с его персонажем очень много общего.
— С удовольствием последую вашему совету, если вы подскажете фамилию автора.
— Некто Толстой. Но не тот, что волей своего желания бросает несчастную женщину под паровоз. Того звали Лев. Изрядный был негодник. Сей же — Алексей…
— Что, Россия так богата Толстыми?
— Если вопрос в ударении, то несомненно. А если серьезно, то есть еще одни или пара. Может быть, менее популярных, но не менее великих. Хотя все мы в той или иной степени компиляторы…
— Простите? Вы сейчас произнесли слово… Вы сами имеете отношение к культуре вообще и к литературе в частности?
— В той же степени, что и к животноводству. Так как ваше имя?
— Тони-Анджело, — несколько смешавшись, выдавил страж порядка. — Но фамилия моя — не Буратино, поверьте на слово.
— Я прочел вашу фамилию на удостоверении.
Кирилл вежливо рассмеялся, отметив, однако, для себя, что пока Тони-Анджело не торопится ознакомиться с записями охранной системы.
— И вы, барон, ведь вас можно так называть? Ведь вы, герр Семенов, знакомы с его высочеством?
— Да, имел честь провести некоторое время в их обществе, но неофициально. У меня не хватает терпения изучить все требования этикета, для того чтоб раздавить бутылочку шампанского на каких-нибудь торжественных посиделках. Да и сам Ганс-Адам тяготится ими.
— Вот как? — Тони улыбнулся и по привычке вновь чмокнул. В шестой или десятый раз. А так как подобная манера слегка раздражала Кирилла, то он предложил занять беспокойное место еще одной сигарой. Ведь наблюдать за курящим и чмокающим лицом — удовольствия разного порядка.
— Вернемся к нашим делам? — Кирилл снял с полки записанную в ночь пленку и вставил ее в рекордер.
Следует заметить, что зрелище им предстояло наискучнейшее — представьте себе трансляцию какого-нибудь неопределенного уголка елового леса в обрамлении скальных глыб, длящуюся к тому же восемь часов кряду. Даже в режиме ускоренного просмотра поиск нужного куска мог бы отнять и полчаса. А Марио тем временем, натоптавшись по весям, утомился окончательно и забрался в свой служебный рыдван. Час на свежем воздухе для людей его профессии — уже подвиг! Местным патрульным не приходится отстаивать по четыре часа кряду с полосатым жезлом в коченеющей руке.
— Вот здесь! — Кирилл отмотал пленку немного назад. Нечто совершенно неопределенное, сливающееся с ночной мглой и метущей поземкой, прокралось от дороги к гаражу, задержалось там, судя по показаниям счетчика реального времени, четырнадцать минут и так же никем не замеченное удалилось.
— Что-то в белой накидке… — прокомментировал Тони. — На фоне снега он практически неразличим.
— Ну, это в стандартном исполнении. А у нас есть возможность посмотреть запись, сделанную в инфракрасном режиме работы камер.
— Даже так? И передадите мне оригинал?
— Я сделаю для вас копию на дискете. Здесь небольшой временной отрезок, так что все уместится.
— Отлично. — Утомившись от неподвижного сидения, Тони откинулся на спинку стула и размял затекшую шею. — Прямо диверсанты!
— Партизаны или фашисты, антифашисты, курды, баски или еще кто-то, приблизительно знакомый с правилами маскировки и техническим обслуживанием автомобилей марки «Порше». — Кирилл извлек из порта заполненную дискету и передал ее Тони. — Вот ваш улов.
— Это вы верно подметили! Улов! Но не весь. — Тони вынул из кармана несколько отстрелянных гильз, которые, вероятно, разыскал его помощник в разбитом «Порше», и выставил их рядком на краю стола. — Вот еще кое-что!
Кирилл одарил своего собеседника пустым взглядом.
— У вас имеется оружие?
— Разумеется…
— И разрешение на его хранение?
— Конечно. Я достаточно законопослушен.
— А каким образом, обладая только видом на жительство, вы смогли получить лицензию?
— Знаете ли, Тони, для хранения подобного типа оружия нет необходимости в каких-то специальных процедурах. — Кирилл повернулся на стуле и откинул стенку металлического шкафа. В нем хранилась лишь небольшая часть гладкоствольных ружей, достаточно эффективных для ведения ближнего боя. Остальное скрывалось в менее доступном для посторонних месте.
— Да… — разочарованно протянул Тони и собрал со стола гильзы. — И вы, конечно, ни сном ни духом не ведаете, каким образом они оказались в вашем автомобиле?