Последний кольценосец
Шрифт:
– Ну, я просто имел в виду… Понимаешь, в нашу с тобой победу все равно не поверит ни один человек в Средиземье, «Благодарность перед строем» нам никак не светит… И помяни мое слово – эльфы и люди с того берега Андуина найдут способ изобразить дело так, что победителями в этой истории выйдут все равно они.
– Да, – согласно кивнул орокуэн и на миг замер, будто бы прислушиваясь к медленно затихающему утробному ворчанию Огненной горы. – Наверняка так оно и будет. Но нам-то с вами до этого что за дело?
ЭПИЛОГ
– …Что скажет История?
– История, сэр, налжет – как всегда.
Имей смелость мечтать и лгать.
Наше
Тем же, кому эта история показалась если и не истинной, то хотя бы заслуживающей внимания версией, будут, вероятно, небезынтересны некоторые события, выходящие за ее временные рамки. Цэрлэг рассказывает, что он сопровождал Халаддина от Ородруина до Итилиена; доктор казался тяжко больным и за всю дорогу не произнес и десяти слов кряду На одном из привалов сержант заснул до того крепко, что пробудился лишь под вечер следующего дня, причем с сильнейшей тошнотой и головной болью. Вместо своего спутника он нашел рядом с собою мифриловую кольчугу, в которую было завернуто прощальное письмо. В нем Халаддин сообщал, что Средиземье теперь избавлено от эльфийской напасти и он как командующий операцией благодарит сержанта за отличную службу и награждает того драгоценными доспехами. Сам же доктор, к сожалению, «заплатил за победу такую цену, что более не видит себе места среди людей». Последние слова навели разведчика на самые мрачные мысли, которые, по счастью, не подтвердились: судя по следам, Халаддин просто добрался до Итилиенского тракта и ушел по нему куда-то на юг.
Любопытно, что несколько лет назад некий легкомысленный аспирант с кафедры истории средневековья Умбарского университета, явно некритически восприняв эту легенду, не поленился предпринять специальные разыскания в бухгалтерских книгах восточных монастырей, которые ведутся вот уже полтора тысячелетия с какой-то противоестественной дотошностью. И что бы вы думали – разрыл-таки, шельмец, прелюбопытнейшее совпадение: в январе 3020 года (по тогдашнему летоисчислению) в пещерный монастырь Гурван-Эрэн, что в горах северной Вендотении, и вправду поступил для служения инок, по виду – умбарец, принявший обет полного молчания и пожертвовавший монастырю… иноцерамовое кольцо. Отсюда аспирант делал «поспешный, легкомысленный и (я цитирую по протоколу заседания кафедры) совершенно антинаучный вывод об идентичности указанного инока с легендарным Халаддином». Ученый совет, понятное дело, вдул «охотнику за привидениями» так, что тот навсегда зарекся отвлекаться от утвержденной темы диссертации и с той поры прилежно обметает кисточкой глиняные черепки из кхандских мусорных куч периода VII династии.
Что же до реального Халаддина, то это имя можно найти в любом университетском курсе; правда, не по физиологии, которой тот посвятил свою жизнь, а по истории науки – как пример опасности слишком далеких рывков вперед. Дело в том, что его блестящие исследования по функционированию нервного волокна настолько опередили свое время, что выпали из общенаучного контекста и были благополучно забыты. Лишь три века спустя на его работы случайно наткнулись медики Итилиенской школы, искавшие древние рецепты противоядий. Тогда-то и стало ясно, что Халаддин более чем на сто лет опередил знаменитого Веспуно и не только экспериментально доказал электрическую природу аксонного возбуждения, но и предсказал существование нейромедиаторов и даже смоделировал механизм их работы. К сожалению, подобного рода «приоритеты» интересны лишь историкам – для реального же научного сообщества все это не имеет абсолютно никакого значения. В любом случае последние из известных работ Халаддина датированы 3016 годом Третьей Эпохи, и официальная точка зрения гласит, что он погиб во время Войны Кольца.
Вернемся, однако, к Цэрлэгу – благо
К слову сказать, дальнейшая судьба другого сержанта, Ранкорна, почти в точности совпала с Цэрлэговой – с тою, понятно, поправкой, что хозяйствовал бывший рейнджер не на плато Хоутийн-Хотгор, а по другую сторону Хмурых гор, в долине Выдряного ручья. Отстроенный им хутор со странным названием «Лианика» лет через пять разросся в настоящий поселок, а когда его маленький сынишка во время рыбной ловли подобрал на галечной косе первый в Итилиене золотой самородок, соседи-хуторяне лишь плечами пожали: всем ведь известно – деньги завсегда липнут к деньгам… Доведись им с орокуэном повстречаться на склоне лет, они непременно перевели бы свои темнолесские дискуссии о сравнительных достоинствах темного пива и кумыса в практическую плоскость. Но – не довелось…
Мифриловую кольчугу Цэрлэг решил вернуть девушке Халаддина вместе с рассказом о подвиге своего исчезнувшего друга. Однако Кумай погиб, а самому разведчику не было известно о ней ничего, кроме имени «Соня» (весьма распространенного среди троллей) да смутных данных об ее участии в Сопротивлении, так что все его розыски оказались тщетны. Пришедший в отчаяние орокуэн – а обязательность кочевников в такого рода делах поистине беспредельна – счел себя и свой клан не владельцами, а лишь хранителями этой реликвии. Кончилось тем, что праправнук сержанта безвозмездно передал ее – вместе с прилагающейся к ней головной болью – в Нурнонский исторический музей, где ныне всякий может ее лицезреть вкупе с иными диковинками загадочной мордорской цивилизации. «Ага! – скажет на этом месте апологет легенды. – Ну уж кольчуга-то, которая есть въяве и вживе, для вас аргумент?» На это ему степенно возразят, что кольчуга – даже в рамках Цэрлэговой версии – ровным счетом ничего не доказывает, поскольку Халаддин разжился ею еще до того, как получил кольцо назгула. И будут совершенно правы!
Кстати, о мифриле. В музеях Арды таких кольчуг ныне имеется аж четыре штуки, но технология изготовления как была неизвестна, так и остается. Если хотите, чтобы приятель-металлург запустил в вас чем-нибудь тяжеленьким, задайте ему невинный вопрос об этом сплаве. Тыщу раз мерили: 86% серебра, 12% никеля, дальше хвост из 9 редких и рассеянных металлов – от ванадия до ниобия; одним словом, сосчитать могут – хоть до девятого знака после запятой, рентгеноструктурный анализ там, все такое – да ради Бога, а вот воспроизвести – хрен!.. Иные не без ехидства напоминают, что при изготовлении мифрила старые мастера якобы навсегда вкладывали в металл частичку своей души; ну а поскольку по нынешнему времени никаких душ нету, а есть одна только «объективная реальность, данная нам в ощущении», то настоящего мифрила вам, ребята, не видать как своих ушей – по определению.
Последний штурм этой проблемы предприняли пару лет назад ушлые ребята из Арнорского центра высоких технологий, получившие под это дело специальный грант от Ангмарской аэрокосмической корпорации. Кончилось все опять пшиком: представили заказчику двухмиллиметровой толщины пластину из некого вещества (86,12% серебра, 11,96% никеля и далее по списку) – якобы это и есть самый настоящий мифрил, а все остальное не более чем легенды; ну и, как водится, потребовали новых денег на изучение этого своего творения. Главарь ракетчиков не моргнувши глазом извлек из-под стола заряженный музейный арбалет, навел его на руководителя проекта и предложил тому прикрыться своей пластиною: выдержит – получишь требуемые деньги, нет – они тебе все равно ни к чему. Проект, ясное дело, накрылся медным тазом… Так ли оно было на самом деле – не поручусь (за что купил – за то продаю), однако лица, хорошо знающие шефа «Ангмар аэроспейс», утверждают, что шутка вполне в его вкусе – недаром он ведет свой род от знаменитого Короля-Чародея.