Последний король венгров. В расцвете рыцарства. Спутанный моток
Шрифт:
— Это отчаянный шаг! — воскликнул Баторий.
— Что же нам остаётся делать? — ответила королева. — Народ покинул нас, дворяне желают выступить только тогда, когда двинется король. Кто дорожит жизнью, пусть остаётся дома. Мы развёртываем знамя государства: у кого ещё осталась хоть искра чести, последует за ним.
— Мы все! — воскликнул палатин, и магнаты присоединились к нему.
— Мы все, — повторил король, — кроме тебя.
— Кроме меня? Почему же это? — воскликнула Мария.
— Позор, если мы допустим,
— Ты не должна делать этого, — подхватил палатин, — мы будем думать только о твоей безопасности, вместо того, чтобы храбро бороться и умереть геройской смертью.
Королева закрыла лицо руками.
— Господь будет судить нас за наши грехи, — торжественно проговорил Людовик, — я провёл свою жизнь не как порядочный человек, зато хочу умереть им.
Людовик опустился на колени. Мария благословила его.
— Я должна остаться, — проговорила она, — да хранит тебя Бог!
— Вперёд! — воскликнул король, поднимаясь. — За Венгрию и за Христа!
Час спустя двор замка был полон магнатами, лошадьми, гусарами и гайдуками. Перед замком выстроились королевские полки и пехота.
Наступил вечер, взошла луна, ярко освещая панцири и пики солдат.
Король медленно спустился с лестницы, за ним следовали палатин и Бурджио. Цетрик подвёл лошадь, Людовик с тяжёлым вздохом вскочил в седло, бросив тоскливый взгляд на окна Марии.
В эту минуту она сама вышла на двор в блестящей кольчуге и с маленьким шлемом на голове; за поясом у неё был небольшой меч.
Увидев Марию, магнаты вынули сабли из ножен и приветствовали её громкими криками:
— Да здравствует королева!
Людовик соскочил с лошади и поспешил к ней.
— Ты всё-таки едешь? — с упрёком проговорил он.
— Только до Цепля, там я распрощаюсь с вами, — возразила королева.
— За это мы все благодарим тебя! — сказал Людовик.
Королева поехала рядом с супругом, за ней следовали Иола, Эрзабет, Цетрик и блестящая свита магнатов.
Король, обернувшись к старому замку, прошептал:
— Я больше никогда не увижу тебя!
Войска выстроились, раздался барабанный бой, колонны двинулись; по улицам стоял народ; развевались знамёна, весело звучала музыка, однако король ехал опустив голову и был страшно бледен. На острове Цепль королева попрощалась. Она нежно обняла супруга и поцеловала его. Людовик пришпорил лошадь и не оглядываясь помчался вперёд.
— Прощай, Цетрик, — сказала Эрзабет, — я люблю тебя; если ты вернёшься, то я буду твоей женой, если же не сулит этого Бог — пойду в монастырь.
Скоро облако пыли скрыло всадников из глаз. Королева в сопровождении своих дам, Турцо и епископа Весприна поехала обратно; никто не говорил ни слова. Иола молча плакала.
Король несколько дней ожидал подкрепления в Эрде, наконец к нему присоединился Андрей Баторий со своими людьми. Никто больше не явился.
В
Не успел гонец уехать, как к королю подлетел венгерский дворянин, весь в пыли, и, запыхавшись, проговорил:
— Петервардейн взят турками. Гарнизон мужественно защищался в течение двенадцати дней.
Людовик тотчас же разослал вестников во все стороны: к венгерскому дворянству, богемским вспомогательным отрядам и эрцгерцогу Фердинанду.
Второй гонец к вечеру принёс известие, что султан двинулся к Эссегу.
Король направился в Тольну, где его ожидали папские солдаты и несколько тысяч венгерцев.
Графы Шлик прибыли с богемцами в Вену, где получили известие от Людовика, что он вынужден дать сражение и просит их прибыть как можно скорей «ради Бога и христианства». Они поспешили к нему, приказав своим войскам следовать за ними.
В Тольне к королю присоединились тысяча двести человек пехоты и триста всадников во главе с Заполией, Ганнибал привёл тысячу триста папских солдат, поляк Лев Гноенский — полторы тысячи всадников, набранных Бурджио.
Людовик решил подождать дальнейших подкреплений и приказал палатину двинуться к Эссегу и защищать переправу через Дунай. Магнаты заявили, что пойдут только под начальством короля, и не последовали за палатином.
— Я вижу, — гневно воскликнул Людовик, — что все сваливают на меня желание спасти свою шкуру. Чтобы никто больше не искал предлога для извинения своей трусости, я выступаю завтра сам [13] .
На другой день король повёл свою армию в Бату, где к нему присоединился Томарри. Военный совет избрал Томарри и Заполию полководцами; Людовик утвердил этот выбор.
Четырнадцатого августа в венгерской армии насчитывалось до двадцати тысяч человек и восемь пушек.
13
Исторические слова.
Брадариц умолял короля остановиться и не идти дальше, но напрасно. К вечеру прибыл Борнемиса с несколькими тысячами вооружённых крестьян. Магнаты требовали, чтобы их вели против турок; Людовик дал знак трубить выступление и повёл венгерскую армию в Могач.
XXXI
Султан Сулейман
Воевода Трансильвании в тот же день направился к Сеидину и расположился лагерем на западе от города. Его армия состояла из сорока тысяч прекрасно вооружённых солдат; к нему присоединилась большая часть венгерского дворянства.