Последний король венгров. В расцвете рыцарства. Спутанный моток
Шрифт:
— Да здравствует Заполия! Король Заполия! — раздалось в ответ.
Заполия в тот же вечер выступил со своей армией в Токай, где и укрепился. Со всех сторон к нему устремились дворяне, ища защиты от турок, грабивших и разорявших окрестности. Заполия щедро раздавал деньги своим приверженцам, число их ежедневно росло, и наконец на общем собрании они провозгласили его королём.
Магнаты избрали депутацию, которая поспешила навстречу султану, чтобы он утвердил этот выбор.
На следующий день после сражения султан поехал
В то время как Сулейман совещался со своими начальниками, турецкая кавалерия отправилась грабить местность и в несколько дней совершенно разгромила берега Дуная и Рааба.
Третьего сентября султан издал приказ уничтожить всех пленных. Они были собраны на поле битвы и убиты. Головы семи епископов, двадцати восьми магнатов и сотни дворян насадили на колья вокруг палатки Сулеймана.
После этой резни турецкая армия медленно направилась к Офену, сжигая и уничтожая всё на своём пути.
В отчаянии женщины брались за оружие, следуя примеру своих мужей, и, собираясь в укреплённых местах и крепостях, защищались до последней возможности.
Близ Марота, среди холмов, укрепилось около двадцати тысяч венгров; их предводителем был разбойник Мика. Они долго геройски защищались от нападавших турок; когда же съестные припасы кончились и не было больше надежды на спасение, они решили сделать вылазку и умереть в бою. Произошла ужасная, кровопролитная схватка, окончившаяся только со смертью последнего венгра.
Десятого сентября 1526 года Сулейман разбил свой лагерь недалеко от венгерской столицы. Ему были торжественно поднесены ключи Офена; он милостиво принял их и приказал пощадить город.
На другой день Сулейман торжественно вступил в Офен во главе своей громадной армии и расположился в королевском замке.
Он занял флигель, в котором жил король Людовик, и с любопытством рассматривал незнакомую ему обстановку, статуи и роскошную библиотеку. Он приказал нагрузить всё это на корабли и отправить в Белград, откуда статуи и книги были перевезены впоследствии в Константинополь.
Однажды султану вздумалось осмотреть комнаты королевы; его сопровождали переводчик и старый управляющий замка. В тронном зале Сулейману бросился в глаза портрет красивого молодого человека в королевской мантии, и он спросил, кто это.
— Наш король Людовик II, — со слезами на глазах ответил старик-управляющий.
Сулейман долго рассматривал своего противника; затем, обернувшись, он увидел портрет величественной женщины, красота которой приковала его взоры.
— А это? — воскликнул он.
— Наша королева.
— Она ещё жива?
— Да, — ответил управляющий.
— Где она?
— В Прессбурге.
Султан облокотился на подоконник и не мог отвести взор от портрета. Затем
Там он лёг на диван и продолжал любоваться портретом. Вдруг лицо прекрасной королевы осветилось кроваво-красным заревом. Султан подбежал к окну. Весь город был в огне. Вне себя от гнева, он велел позвать своих аг.
— Ведь я приказал пощадить город.
— Это арнауты, повелитель, — ответили аги, — воры и разбойники, с которыми никто не может справиться.
— Посмотрим! — воскликнул султан. — Пусть подадут мне лошадь.
Несколько минут спустя Сулейман повёл своих янычар к пылающему городу, который, несмотря на строгое запрещение, был подожжён в двух местах.
Султан встретил своего великого визиря, который прилагал все усилия, чтобы потушить пламя.
— Где горит? — спросил Сулейман. — Кто поджёг?
— Вот они, — сказал визирь, указывая на семерых связанных арнаутов.
— Бросьте их в огонь! — спокойно приказал султан.
Его распоряжение немедленно было исполнено; затем султан велел своим солдатам тушить огонь, но все усилия оказались тщетными.
На следующее утро весь Офен, кроме замка и нескольких прилегающих к нему улиц, представлял собой груды обуглившихся развалин.
В Прессбурге, в королевском замке Мария, бледная и утомлённая, читала соболезнующее письмо, присланное ей великим реформатором Мартином Лютером. Эрзабет сидела около неё с работой; Иола листала книгу. Вошёл паж и доложил о прибытии посланного от султана. Мария приказала ввести его.
Посланный Сулеймана, хитрый армянин, осторожно вошёл в комнату и бросил недоверчивый взгляд на обеих женщин.
Королева удалила их.
— Венгерский сейм в Токае избрал королём Ивана Заполию, — начал армянин.
— Я знаю, — ответила Мария.
— Султан Сулейман... — продолжал он.
— Утвердил его, — перебила королева.
— Нет ещё, — ответил армянин, — повелитель правоверных видел тебя и...
— Это ложь! Где он мог меня видеть?
— На портрете, оставшемся в замке. Портрет висит теперь в спальне султана; ты понравилась ему, и он желает видеть тебя; ты можешь спокойно возвращаться в свою столицу. Султан не утвердил Заполию, а отдаст государство тебе и будет охранять тебя. Ты станешь жить в роскошном дворце. Он требует немедленного ответа.
— Скажи ему, — ответила Мария, — что Европа, несмотря на его победы, — не рынок рабов и что меня купить нельзя.
С этими словами Мария вышла из комнаты.
Сулейман молча принял ответ королевы и отправился в Пешт. Там он встретился с депутацией венгерских магнатов, скромно просивших его утвердить их выбор. Султан милостиво выслушал их и утвердил за Заполией престол Венгрии.
Через несколько дней он получил известие о восстании в азиатских провинциях и заговоре в Константинополе. Пробыв две недели в Офене, он отправился в обратный путь.