Последний король венгров. В расцвете рыцарства. Спутанный моток
Шрифт:
— С удовольствием, — ответил Чарльз, взяв её за руку. — Новый танец?
— Да, новый танец!
Они снова принялись танцевать.
Было уже далеко за полночь, когда Мэри наполнила два кубка вином, пригубила из каждого и подала их Брендону и мне. Затем она заплатила мне проигранные десять крон и отпустила нас.
Перед тем как идти спать, Брендон сказал мне:
— Боже мой, до чего она хороша! Но ты не прав, Каскоден, я всё ещё в состоянии благодарить Господа за то, что не влюбился в неё. Если бы это случилось со мной, я кинулся бы на свой меч!
Я готов был сказать ему, что принцесса отличила его так, как никого ещё, но счёл за лучшее промолчать. Несчастье вскоре должно было прийти само собой.
Глава V.
Через несколько дней после этого Брендону была дана формальная аудиенция у королевской четы. Благодаря этому он получил, так сказать, «все права гражданства» при дворе, что мне было весьма приятно, так как меньше приходилось опасаться придворных пересудов относительно нашей интимной вечеринки у принцессы Мэри.
Приглашения королевской четы относились обыкновенно ко всему придворному штату без исключений, но у леди Мэри часто бывали маленькие собрания, на которые приглашался лишь самый изысканный круг и которые носили менее церемонный характер. Разумеется, все крайне домогались приглашений на эти собрания.
Однажды днём мне принесли официальное приглашение от леди Мэри пожаловать к ней вечером на маленькое празднество. К этому приглашению была приложена отдельная записочка Брендону, собственноручно написанная принцессой. Вот это в самом деле было исключительным отличием!
Но на Чарльза это не произвело особого впечатления, потому что, когда я передал ему записку, он небрежно прочитал её и отложил в сторону.
Брендон поблагодарил принцессу особым письмом — смелость, от которой у меня почти захватило дыхание. Да и принцессу вначале испугала эта смелость, грозившая вконец уничтожить её «королевское достоинство». Тем не менее она не уничтожила ответное послание Брендона, забралась в свою комнату, ещё раз перечитала письмо и спрятала его в письменный стол. Но вскоре Мэри снова достала бумажку, опять прочитала и, подумав, спрятала её в карман. Там письмо побыло некоторое время, а затем вновь появилось на свет божий для нового просмотра. После этого принцесса расстегнула пуговку лифа и спрятала письмо за пазуху. Мэри была так увлечена этим, что даже не заметила Джейн, спокойно сидевшую у окна, когда же обернулась и увидела подругу, то рассердилась настолько, что вытащила письмо, бросила на пол, наступила на него ногой и закричала:
— Как ты осмеливаешься подсматривать за мной? Ты исподтишка выслеживаешь меня, я должна осматривать каждый уголок, не шпионишь ли ты!
— Я не шпионила, леди Мэри! — сказала Джейн.
— Не возражай мне! Я знаю, что ты шпионила, и желаю, чтобы отныне ты не была такой бесшумной, слышишь? Кашляй, пой или делай что-нибудь, но чтобы я слышала тебя!
Джейн подняла с пола письмо и подала его своей повелительнице. Та отбросила его одной рукой, а другой закатила Джейн здоровенную оплеуху. Джейн выбежала, а принцесса в бешенстве закрыла дверь. Но, должно быть, принцесса потом снова сунула письмо к себе на грудь; по крайней мере вечером, когда Джейн, которой Мэри не сказала больше ни слова, пришла одевать её к танцам, записка выпала из-за корсажа. Обе девушки залились весёлым смехом. Джейн поцеловала голенькое плечо Мэри, принцесса поцеловала Джейн в лоб, и они опять стали друзьями.
Что касается Брендона, то ему приглашение на вечер к принцессе стоило ссоры с влиятельнейшим аристократом Англии.
Маленькие собрания принцессы Мэри происходили зимой почти еженедельно и обыкновенно объединяли одних и тех же приглашённых, которые встречали новичков крайне недружелюбно. Кроме того, как это ни странно, даже и неприглашённые часто пускались на всякие штуки, чтобы проникнуть на вечер принцессы. Во избежание последнего у дверей ставили двух алебардистов.
С Брендоном тоже так случилось, что алебардисты, никогда не видавшие его здесь, преградили ему дорогу. Но
Поблизости стоял герцог Бэкингемский, видевший это. Он принадлежал к числу тех самонадеянных, надменных людей, которые не упускают случая совершить какую-нибудь неловкость. Поэтому он поспешил засвидетельствовать свою преданность принцессе и стал на дороге, говоря Чарльзу:
— Сэр, вам следует уйти отсюда! Вы не на турнирной арене и попали сюда, очевидно, по ошибке!
— Милорду Бэкингему угодно и сегодня по обыкновению строить из себя осла! — улыбаясь, ответил Брендон и свернул в сторону, направляясь к Мэри.
Принцесса всё видела и слышала, но вместо того, чтобы прийти герцогу на помощь, весело смеялась.
Ответ Брендона взбесил герцога Бэкингемского. Он бросился на Чарльза, обнажил меч и вне себя крикнул:
— Клянусь небом, ещё один шаг — и я проколю тебя насквозь!
Я был свидетелем всего этого инцидента, но события разыгрались с такой быстротой, что я не успел опомниться. Словно молния, меч Брендона вылетел из ножен, и вслед за этим оружие герцога Бэкингемского взметнулось к потолку. Затем с непостижимой быстротой Брендон снова сунул свой меч в ножны и поймал за рукоятку меч герцога.
— Милорд изволили уронить свой меч! — сказал он с явной иронией и, ткнув остриём в пол, продолжал: — Я хочу затупить кончик, чтобы вы, Боже упаси, не порезались!
Последовал единодушный взрыв смеха, в котором принял участие даже сам король.
Принцесса Мэри тоже рассмеялась и сказала герцогу Бэкингемскому:
— Милорд, что это за манера встречать так моих гостей? Кто поручил вам сторожить дверь? В следующий раз нам придётся вычеркнуть ваше имя из списка приглашённых, пока вы не усвоите хороших манер! — Это было таким жестоким ударом для герцога, что он не нашёл ни слова в ответ. А принцесса продолжала, обращаясь к Чарльзу: — Мастер Брендон, я очень рада видеть вас у себя и сожалею, что наш друг Бэкингем так жаждет вашей крови!
Затем она повела Чарльза к королю и королеве, после чего вместе с ним продолжала обход комнаты.
Знакомство Брендона с гостями состоялось.
Затем Мэри ещё раз коснулась сцены, разыгравшейся при входе; она сказала Чарльзу:
— Я пришла бы вам на помощь, если бы не была уверена, что вы сами отделаете герцога по заслугам. Это было лучше маскарадного игрища и доставило мне большое удовольствие. Я ведь совершенно не выношу герцога!
Интимные собрания у принцессы Мэри никогда не открывались самим королём, а королева, бывшая значительно старше своего супруга [22] , вообще сторонилась этих развлечений. Поэтому Мэри сама открывала свои балы. Быть при этом её кавалером считалось величайшей честью и просто смешно было смотреть, сколько людей старалось попасться ей на глаза, чтобы быть замеченными и избранными. Что касается Брендона, то он отошёл в угол комнаты и погрузился в разговор с канцлером Уолси, который очень любил его, и мастером Кавендишем, большим чудаком и маленьким человечком, отличающимся учёностью, добротой и горячей привязанностью к принцессе.
22
Речь идет об Екатерине Арагонской, первой супруге Генриха VIII. Для упрочения союза Англии с Испанией отец, Фердинанд Католик, выдал ее за старшего сына Генриха VII, Артура, принца Уэльского, а после его смерти — за следующего брата, Генриха VIII. Этот брак, совершенно немыслимый по каноническим законам, был заключен с разрешения папы. Впоследствии Генрих VIII придрался к неканоничности брака, чтобы развестись с Екатериной, и, когда папа не признал этого развода, порвал с католицизмом. Екатерина, некрасивая, угрюмая и ханжа, была на шесть лет старше мужа, так что в описываемое время ей было около сорока лет, а Генриху — тридцать четыре.