Последний козырь
Шрифт:
– Если это не будет относиться к вашей профессии – пожалуйста.
– Почему же, вы только что доказали свои незаурядные способности и к ней!.. Однако заверяю, что с подобными просьбами я обращаться к вам не буду. Но лишь с подобными… – многозначительно произнес Богнар и пристально посмотрел на Наумова.
– Если вы, господин полковник, – сказал Павел с той холодной официальностью, которая не оставляла сомнения в искренности сказанного, – надеетесь на то, что вам удастся взвалить на меня сбор, систематизацию и анализ документов, отражающих торговые операции наших зарубежных союзников…
– Нет-нет, – поспешил успокоить его Богнар, – это функции управления зарубежной разведки, которую возглавляет полковник Гаевский. Мои потребности иного порядка… Честь имею!
Выбравшись из расползавшейся толпы военного и гражданского люда, Наумов неторопливо пошел к гостинице «Кист». Шалый ветер, насыщенный ароматом можжевелово-дубовых лесов и сочных трав, освежил вспотевшее лицо Павла.
3
Удобное место у исторической Графской пристани, красивое здание с колонным парадным подъездом, длинные балконы с видом на море и залив, отличная немецкая кухня ресторана – все это делало гостиницу баварского немца Киста наиболее привлекательной в Севастополе. В ней останавливались, главным образом, представители иностранных миссий: американской, английской, французской, польской.
Полковник Наумов определился в гостинице по протекции генерала Домосоенова. Скромная комната в конце второго этажа не могла удовлетворить Павла Алексеевича. Но он надеялся вскоре снять отдельную квартиру.
Войдя в комнату, Павел плотно закрыл дверь и внимательно осмотрелся: комод с резной отделкой, стоящий слева у глухой стены, кабинетный стол у окна, стулья, деревянная кровать; на столе – письменный прибор, лампа «молния», новая пачка папирос местной фабрики Стамболи и несколько книг на английском языке – все на своих местах. Но где тот крошечный клочок папиросной бумаги, который положил возле книг, перед тем как уйти. Павел проверил: стоило поднять книги и даже осторожно опустить на место, все равно он неизменно сдувался со стола. Значит, книги кто-то брал. Ведь окна плотно закрыты и сквозняка нет. Он наклонился к дверце стола. Подозрение подтвердилось. Волоса, прищемленного дверцей левой тумбы стола, на месте не оказалось. Дверцу кто-то открывал. Многие, только ему известные приметы говорили о том, что комната подверглась осторожному обыску.
Значит, его все еще проверяют… Павел подошел к окну и мысленно проследил весь свой путь до Севастополя. «Нет, тут все в порядке… Просто Богнар решил быстрее проверить меня. И обыск, и эта инсценировка с иконой… Конечно, это была типичная инсценировка!.. Но, кажется, все прошло благополучно. Во всяком случае, Богнар даже дружески улыбнулся, приглашал к себе… Да, а что он бормотал насчет своих потребностей?.. Может, задумал какую-нибудь коммерческую операцию и хочет втянуть в нее новичка?..»
Павел разделся, лег в кровать и, чтобы отвлечься, успокоиться и отдохнуть, заставил себя думать о том счастливом времени, которое занимало в его памяти самое светлое место.
Он был совсем мальчишкой, когда отец вернулся с русско-японской войны. Зная его до сих пор больше по фотографиям, Павел очень быстро привязался к отцу и удивлялся, как он мог обходиться так долго без возникшей между ними дружбы.
Отец устроился работать в Англо-Кубанском нефтяном обществе сначала слесарем гаража, а затем шофером, возил инженера Джона Дайвера.
Как-то в середине дня отец заехал домой и сказал сыну:
– Хочешь покататься на автомобиле?
Об этом можно было и не спрашивать. Паша рванулся было к двери, но отец остановил его:
– Надень, сынок, новую рубашку и приведи себя в порядок. Ты приглашен на день рождения Ринга – сына господина Дайвера.
– Давай, мамочка, скорей. Ну, чего ты стоишь? Давай же, – сияя от счастья, твердил Паша.
Мать удивленно смотрела на сына. Обычно его с трудом можно было заставить надеть новую рубашку и брюки, а теперь сам спешит.
Наконец застегнута последняя пуговица рубашки, и Паша сидит в машине. Со всех сторон на него с завистью смотрят мальчишки и девчонки соседних домов.
С сыном Дайвера – Рингом они оказались одногодками. Родители привезли Ринга в Россию, когда ему было пять лет. В день их знакомства с Павлом ему исполнилось двенадцать. Мальчики подружились. Мать Ринга скуки ради начала давать товарищу сына уроки английского языка. Не обремененная заботами, она учила Павла английским словам, однако способности мальчика увлекли госпожу Дайвер, и занятия стали каждодневными. Паша много и охотно занимался и вскоре мог свободно разговаривать по-английски.
Отец радовался этому:
– Учись-учись, сынок, английскому, больше читай. Рабочий люд разные языки знать должен. Тогда легче будет пролетариям всех стран объединяться, – и он ласково взъерошил волосы сына.
«Хорошее это было время… – Павел с трудом оторвался от воспоминаний. Взглянув на часы, он быстро собрался и вышел из номера. – Сегодня возможна встреча со связным».
…Со стороны Графской пристани доносился шум лебедок, цепей, крики команд в рупор: «Майна!», «Вира!» – там шла разгрузка американского и английского пароходов с военными грузами. Виден был только нос американского судна «Сангамон». Павел повернул направо, пересек площадь и пошел вверх по Екатерининской улице.
Это была центральная улица Севастополя, с дорогой из каменной брусчатки; по углам – газовые фонари, посередине – одноколейный трамвайный путь, места для разъезда встречных трамваев. Впереди виднелся «Гранд-отель».
Павел вспомнил приглашение полковника Богнара: «Милости прошу. Мое управление – в здании „Гранд-отеля“».
«Надо же такому случиться, – усмехнулся он, – условное место оказалось возле обители самого Богнара. Вот уж поистине: случайность – спутник разведчика, как говорит Артамонов».
На первом этаже гостиницы, обнесенном верандой, был ресторан. Второй этаж и третий, видимо, занимало управление контрразведки. Судя по тому, что часовой стоял у калитки, вход в управление был со двора.
– Э-гей! По-бере-гись! – послышался окрик извозчика.
Павел остановился на краю тротуара, быстро огляделся и поднял руку.
– Тпру! Куда прикажете доставить вашвыскобродь? Жеребец молодой, резвай – автомобиль обгонит, ей-богу.
В угодливом взгляде извозчика – радостное возбуждение и настороженность. Услышав пароль, Павел сдержанно улыбнулся, не спеша сел в пролетку.