Последний курорт
Шрифт:
— Перед воротами. Я вернулся и привез тебе вот что. — Дэвид протянул Пенни промасленный бумажный пакет, который до этого держал за спиной.
— Господи, я сейчас опять расплачусь! — всхлипывая, улыбнулась Пенни, увидев в пакете рогалики. — А как ты попал во двор?
— Перелез через ворота. — Дэвид поднял лицо Пенни к своему лицу. — Теперь тебе снова придется открыть ворота, чтобы выпустить меня.
Пенни покачала головой:
— Нет, я хочу посмотреть, как ты умеешь лазать.
Дэвид рассмеялся:
— Ни в коем случае. — Он протянул руку и нажал кнопку, которую Пенни пыталась загородить. — А теперь тебе надо поспать. Позже я позвоню, ладно?
Когда он ушел, Пенни отправилась в кухню и села за стол, положив рогалики перед собой. Ну и дура же она!
Подумала, что никогда больше не увидит его, и в тот самый момент он вернулся.
Забравшись в машину, Дэвид посмотрел на Пьера.
— Она совсем не завтракала, — пожаловался он. — Я не мог оставить ее голодной.
Пьер лениво улыбнулся.
— Она не пропадет, Дэвид. А тебе уже пора подумать о себе.
— Я знаю. — Дэвид посмотрел на руль, вздохнул, вставил ключ в замок зажигания и завел двигатель.
Спустя два с половиной часа они прибыли в марсельский аэропорт Софитель. Назвав клерку свои имена, они поднялись на лифте на второй этаж и прошли длинным, безликим коридором до конференц-зала, где должна была состояться встреча.
Дверь оказалась приоткрытой. Распахнув ее, Дэвид вошел внутрь, Пьер двинулся следом. В зале за столом сидели Стерлинг, три адвоката в темных костюмах, прилетевшие накануне вечером, и, конечно, Габриелла.
По взгляду темных глаз Габриеллы легко можно было угадать, как она наслаждалась своим триумфом, наблюдая за съежившимся на краю постели Дэвидом. Они вместе ушли с продолжавшегося весь день совещания и теперь находились в ее номере вдвоем. Дэвиду только что со всей беспощадностью продемонстрировали полную безнадежность его положения. Хотя разговор отнюдь еще не закончился, Габриелла, имея на руках все козырные карты, понимала, что непременно добьется своего. Она точно знала, как следует разыгрывать каждую из этих карт.
Усталость Дэвида подчеркивали бледное лицо и глубокие морщины вокруг глаз. Он сидел неподвижно, обхватив голову ладонями и глядя в пол. Никогда еще в своей жизни он не чувствовал себя таким бессильным.
— Может, хочешь поесть? — великодушно предложила Габриелла, облокотившись на подушки и поджав длинные ноги. Ее черные как смоль волосы красиво спадали на одну сторону лица, ярко-красные губы блестели в свете ночника.
Дэвид покачал головой, поднялся с кровати, сунул руки в карманы и, подойдя к окну, уставился в темноту. Он подумал о том, что сейчас делает Пенни, и его сердце сжалось. Она наверняка переживает и волнуется, тем более что он так и не позвонил ей.
Габриелла ждала. Глаза ее светились злобой и болью, к которой давно уже примешивалась желчь, разъедавшая ее изнутри.
— Хочешь, я объясню тебе положение дел? — ласковым тоном предложила Габриелла.
— Нет! — отрезал Дэвид.
И все же Габриелла сделала это. Речь ее была лишена даже проблеска такта и человечности.
— Твой маленький бурный роман с Пенни Мун закончен. Больше не будет никаких полетов по всему миру, и ты не будешь изображать из себя героя любовных утех в отелях на уединенных островах или на Ривьере. Для тебя все в прошлом, Дэвид. И если ты еще хоть раз попытаешься встретиться с ней, даю тебе слово: все наши соглашения будут аннулированы. Ты слышишь? Если хочешь получить мою помощь, то поступай так, как я говорю. Это касается и Пьера, так что даже не мечтай о том, что он будет от твоего имени поддерживать связь с ней.
Поверь, ты и не представляешь, какие у меня имеются возможности, чтобы в любой момент выяснить все, что мне нужно. И если мне только покажется, будто кто-то из вас собирается позвонить ей, можешь прощаться со своей свободой и с детьми. — Увидев, как Дэвид вздрогнул, Габриелла улыбнулась и продолжила:
— Пенни Мун пусть занимается этим паршивым журналом, с которым ты возился в Каннах, — должен же кто-то извлекать из него прибыль для нас! Но по первому моему слову она будет уволена! Ты понял это?
Не дождавшись ответа, Габриелла снова заговорила, упиваясь каждым мгновением своей власти над Дэвидом.
— Я долго ждала этой минуты и готова еще раз пройти все муки, лишь бы увидеть, что и ты страдаешь, как страдала я по твоей вине, негодяй! — Теперь голос Габриеллы был полон ненависти и злобы, ее темные глаза сверкали испепеляющим огнем негодования, бушевавшим внутри этой очаровательной головки.
— Ты всегда был рабом своей похоти, — усмехнулась Габриелла. — Ты спал со всеми подряд, не так ли, Дэвид?
Черт побери, скольких же женщин ты перетрахал: моих подруг, моих врагов, чьих-то жен, любовниц, матерей, дочерей… Ты просто не мог остановиться. И плевать тебе было на меня и на мое унижение. Думал ты только о себе и о том, какую из шлюх трахнешь следующей. Что ж, теперь пора расплатиться за все, и ты поклянешься мне не прикасаться ни к одной женщине, или я уничтожу тебя.
Запомни хорошенько, Дэвид, веселые деньки твоей мерзкой распущенности закончились. Ты достаточно погулял, теперь моя очередь. Но не думай, что я такая уж бессердечная и бесчувственная. Если ты примешь все мои условия, я буду рядом с тобой и позволю тебе вернуться в лоно семьи. Понимаешь, я все еще хочу тебя, Дэвид. Несмотря на все, что было между нами, ты до сих пор вызываешь во мне желание. Я готова прямо сейчас лечь с тобой в постель, но ты же не хочешь этого, да? Подумай как следует, возможно, тебе лучше изменить свое отношение ко мне.
Тут Дэвид повернулся, посмотрел на Габриеллу и тихо попросил:
— Расскажи мне о мальчиках. Как они? Джек уже ходит в новую школу?
— Если хочешь услышать о сыновьях, докажи сперва, что их мать для тебя тоже что-то значит. — Габриелла с усмешкой смотрела на него. — Почему бы тебе не сесть рядом со мной?
— Габриелла, не унижай нас обоих!.. — взмолился Дэвид, не двигаясь с места.
— Ха! — воскликнула Габриелла, запрокинув голову. — Неужели ты думаешь, что после всего того, что ты сделал со мной, меня волнует твое унижение?