Последний леший
Шрифт:
— Так ты что, хочешь другое написать? — заинтересовался Сухмат.
— Да, пусть здесь будет — кто направо пойдет, тот своего коня потеряет!
— Почему потеряет?
— А потому, чтобы поменьше исправлять!
— Лады! А дальше? — заинтересовался Сухмат.
Нойдак, между тем, уже принялся за работу. У него нашелся большой заостренный кусок кремня, а в качестве молотка он использовал найденный поблизости кругляш. Получалось у молодого ведуна действительно споро, линии букв были четкие, не то, что у старичка-лесовичка — кое-как…
— Мы куда потом
— Ага!
— Вот тогда и напишем… Прямо пойдешь, — богатырь взглянул на Полинушку, — прямо пойдешь, женатым быть!
— Здорово! — Сухмату явно понравилось, — а как налево?
— Да кто его знает, мы ж не ходили…
— Ничего не напишем?
— Нет, не порядок, — Рахта задумался, — а пусть будет так! Налево пойдешь — свою судьбу найдешь!
Работа была закончена быстро. Богатыри полюбовались на вещий камень, дождались Полину, успевшую каким-то чудом добыть зайца, и двинулись дальше. И так день за днем…
Посреди дороги стоял ведун. Стоял и смотрел на приближающихся богатырей. Что это был ведун было ясно по всему — и по одежде, и по амулетам, и по независимому, особому взгляду, проникавшему в самую душу… Богатыри остановились и тоже принялись разглядывать незнакомца. Что-то странное было в нем. И Рахта, и Сухмат могли бы поклясться, что никогда не видели этого, довольно молодого, ведуна. Но в нем было что-то такое, странно знакомое…
— По здорову живешь, славный богатырь Рахта, и ты, славный богатырь Сухмат? — спросил незнакомец, — споймали ли лешего? И тебе привет, славный Нойдак, и тебе, Полина, снова живая. И тебе, незнакомый мне отрок!
— Что-то не помню я тебя, — сказал Сухмат, — а коли ты такой великий в волшбе знаток, что наши имена угадал, то и про лешего тебе прознать ведь ничего не стоит!
— Нет, ничего я не угадывал, и знаю вас хорошо, — возразил ведун, — просто вы меня не помните!
— Да, что-то есть знакомое в тебе, но что — никак не пойму, — признался Рахта.
— Случилось чудо со мной невиданное, — просто ответил ведун, — где день прошел, там для меня дюжина весен минула… Жил я эти годы, жил, уму набирался, мудрости соскрытой, а вернулся в мир, в явную явь — здесь только день да ночь и минули…
— Стало быть, знаком ты с нами? — продолжал допытываться Рахта. Богатырь соскочил с коня, подошел к ведуну. Его примеру последовали и остальные.
— Кабы у Бронтика был бы брат старшой, я бы сказала, что ты — его брат! — вдруг признала ведуна Полина.
— Да, похож, — согласился Сухмат.
— Так я Броня и есть, только мне теперь лет поболе, — признался ведун.
— Не может быть! — воскликнул Рахта.
— Может, может, — улыбнулся, как бы успокаивая богатыря, молодой человек, — а помнишь ли ты…
Ведун наклонился к самому уху Рахты и что-то там зашептал, как видно рассказывая одним им известный эпизод. Рахта немного покраснел, видно, эта старая история была ему не совсем приятна, но его взгляд теперь из не верящего переходил в какой-то ошеломленный.
— Все равно не верится, — произнес богатырь растеряно, — хотя эта выщерблинка на твоей харе…
— Кровь тогда недолго шла, помнишь?
— Или это очень хитрое ведовство, или ты — Бронята! — признал Рахта.
— Да он это, он, — сказала Полина, — по всему чую!
— А как же это с тобой случилось? — спросил Нойдак, — Как ты за день ведуном стал?
— Это для тебя за день, а у меня тот день более десятка лет длился, и я учился, учился…
— Расскажи! — попросил Нойдак.
— Да, конечно, расскажи! — попросили все.
— Конечно, расскажу, тем более, что начало этой истории и вас касается, — кивнул Бронята, — только давайте костерчик, что ли, разложим, да закусим…
Лёкки бросился бегом в лес, к нему присоединился Нойдак, уже через несколько мгновений сушняк был набран. Броня не преминул блеснуть — сказал Слово Огня и костер мгновенно разгорелся, да так, что в первый момент полыхнул выше роста человеческого.
— Да, неплохой из тебя ведун получился, парень, — признал Сухмат.
— Говорил же, — буркнул Рахта, — что из парня будет толк. Хотя лучше б он богатырем стал!
Плотно перекусив, наши герои приготовились слушать Броню. И он начал неторопливо рассказывать все, как было.
Броняте понравилось жить у Одолени. Хоть молодой ведун бывал частенько строг и порол отрока за лень и шалости, за лень — крапивой, за шалости — березовой розгою — так то по обычаю, да не больше, чем положено, да — и в пол-силы, так… Зато не считаясь со временем, учил Броню то грамоте, то о травах и камнях рассказывал, то заговоры да Слова Заветные учить заставлял, повторять бессчетно, пока паренек твердо-натвердо не запоминал. Не раз вспоминал Броня о черном колдуне, сказывал учителю, что боится, как бы тот не пришел и не забрал его…
— А в сон тот колдун к тебе не приходил? — осведомился Одоленя.
— Нет, во сне я его не видел, — ответил Броня.
— Тогда не колдует он на тебя, — успокоил ведун мальчика, — да и дом мой тебя защитит, здесь ведь кругом заклинания охранные, да обереги заветные. Не пройти сюда со злом, так и знай!
— Так-то оно так, да все равно боязно!
— Муж должен быть смел, а коли богатырь — так вдвойне отважен, ну, а если ж в ведуны подался — так и втройне бесстрашен! — учил Одоленя, — В нашем деле трусом быть — робом стать, а таких, которые ведуна себе в робы поиметь жаждут — пруд пруди…
— Я не буду бояться! — пообещал Броня.
— Одних благих намерений мало! — сказал ведун, — Пошли!
А было в то время уже поздненько, повел Одоленя ученика далеко в лес, вокруг все темнело и темнело, только и запомнил Броня, так то, что повернули они в сторону запретную, куда Одоленя раньше гулять отроку заказывал… А вот и капище, да боги на нем не деревянные, а каменные, древние-предревние, да ничего больше и не разглядишь — хоть и полная луна светит. А потом рассмотрел Броня, что глаза-то у старых богов светом красным, кровожадным светят, а рты их крови ждут, вроде даже и облизываются…