Последний мост к Истине: Начало

Ендальцев Егор Евгеньевич

– Если он погасит свечу, - прошипел Курт, - мы пропали!

Девушка вздрогнула. Она и сама прекрасно понимала, что единственный шанс выбраться из этого кошмара - это действовать, пока чудовище ослеплено светом. Только что она могла предпринять?

– Бей в горло!
– шипел освобожденный пленник.
– В шею и в горло! Только со всей силы!

Его слова тяжелыми камнями падали в душу Фиалки, делая и без того невыносимый ужас еще тяжелее.

–

Я не...
– попыталась она возразить, но Курт прервал её.

– Давай! Сражайся за свою жизнь!

Энни сделала шаг вперед, затем еще одни. Металл ножниц обжигал её пальцы, словно это было не холодное железо, а чистое пламя, закованное в твёрдую оболочку.

Ящер медленно подходил к свече, шипя и ругаясь на своём непонятном языке. Лежанки то и дело попадались ему на пути, и он, рыча, отодвигал их в сторону, а затем продолжал путь.

Третий шаг дался девушки легче, чем оба предыдущих. Дрожь немного утихла, а в безумно бьющемся сердце зародилась решимость, подпитываемая страхом и еще не утихшим гневом.

Девушка пригнулась словно кошка перед броском, ухватила ножницы двумя руками и стала быстро сближаться с ослепленной тварью, стараясь ступать как можно тише.

Ударившись об очередную деревянную кровать, ящер взревел и принялся размахивать своими когтистыми руками, расшвыривая препятствия мощными ударами.

Пламя задрожало, потревоженное поднятым ветром. Одна из лежанок, отброшенная с чудовищной силой, ударилась об стену и упало в волоске от свечи, задев деревянную спинку, на которой свеча была закреплена.

Время словно обратилось в вязкую глину. Фиалка отчетливо видела, как накренилась свеча, как треснул воск, удерживающий её, как заплясал огонек, раздуваемый падением.

Всего четыре удара испуганного сердца понадобилось свече, чтобы упасть на холодный каменный пол и погаснуть, но это четыре мгновения обратились в целую вечность.

В последний миг, когда пламя задрожало в прощальном па, Фиалка прыгнула. Словно дикое животное, словно Мина, словно ночное чудовище.

Вновь обретя возможность видеть, ящер было торжествующе заревел, но его ликование почти сразу прервал удар острых ножниц.

Лезвия с противным скрежетом пробили толстую чешую и вошли в шею почти на три ладони.

Цепляясь за ножницы обеими руками, Энни повисла на чудовище всем своим весом.

Ящер запищал, неожиданно тонким голосом, дёрнулся и рванул вперед, словно разъяренный бык. От этого рывка ножницы вывернулись из пальцев, и Фиалка покатилась по полу, задевая перевёрнутые лежанки.

С глухим треском раненная тварь ударилась об стену и забилась в конвульсиях, пытаясь зажать лапами пробитую шею. Они пищала, визжала, скрипела, а тёмная, липкая жижа фонтаном вырывалась из раны, заливая всё вокруг.

Фиалка

медленно поднялась с пола. Её колотило не меньше, чем раненную ящерицу, но это была уже совершенно другая дрожь. Чувство эйфории овладело ею, вводя в какой-то мрачный, неведанный ранее восторг. Энни ощущала своё превосходство над когтистой и зубастой тварью, посмевшей схватить её, отделить от друзей, бросить в хлев к свиньям, заклеймить её проклятым кольцом, лишить её великолепных волос.

Практически ничего не видя в воцарившейся темноте, она медленно приблизилась к умирающей твари. Крупные капли густой жижи черным дождем падали на девушку, но она не пыталась закрыться от них. Наоборот, подставляла своё лицо под этот кровавый фонтан, с жадностью ловя чувство триумфа в каждой капле гаснущей жизни.

Визг, хрип, скрежет когтей, тяжелый запах свежей крови - всё это вливалось в сознание девушки, зарождая осознание собственной силы.

Сила, сладкая и пьянящая власть над чужой жизнью и смертью, такая манящая и пугающая одновременно. Теперь Энни обладала этой силой, теперь она могла дать отпор. Теперь она не станет дрожать при звуке приближающихся шагов, при скрипе старой не смазанной двери чулана, при звуке голоса, таком ненавистном и знакомом. Она сможет ответить. Она сможет отомстить.

Внезапно чья-то рука легла на плечо Фиалки, вырывая из багрового тумана эйфории обратно в реальность.

– Надо уходить, - тихо прохрипел Курт, едва стоя на ногах.

Энни медленно повернулась и едва сдержала вскрик ужаса. Без своих пут, в темноте, мужчина был больше похож на скелет, чем на человека.

– Надо уходить, - повторил освобожденный, шатаясь, словно тростинка.
– Нужно найти и сжечь волосы.

Девушка ничего не ответила. Она смотрела мимо него, назад, туда, где в непроглядной тьме сгустившихся теней лежала растерзанная женщина с почти прозрачной кожей.

Радость триумфа и эйфория в одно мгновение обратились в чёрное пламя, выжигающее все мысли и чувства, оставляя после себя лишь тучи чёрного пепла.

Курт тоже вглядывался в темноту, но смотрел теперь совершенно в другую сторону.

– Солья, - позвал он, и в ответ раздалось приглушенное рыдание.
– Солья, пошли. Здесь нельзя оставаться.

– Нет!
– завизжала женщина, прячась в своём тёмном углу.
– Не подходи ко мне!

Пленник раздраженно цыкнул сквозь зубы и, выпустив плечо остолбеневшей Фиалки, медленно подковылял к поверженному ящеру и принялся копаться среди перевёрнутых лежанок.

– Энни, - позвал он спустя несколько долгих мгновений.
– Подойди сюда.

Девушка подчинилась, бездумно, словно кукла, ведомая ниточками кукловода.

Курт, напряженно дыша, поднял с пола чудом не испачканный кровью сверток со свечами и протянул девушке.