Последний мужчина
Шрифт:
— Послушайте, — прошептал Меркулов, наклонившись к Сергею, — мне это перестаёт нравиться. Может, того, пора домой? Тем более я вычислил убийцу майских детей. Забыл сказать…
— И где же он? — Вопрос дался его знакомому с трудом.
— Был в кнессете. Там, над башней. А сейчас перед нами — красностёклый.
— И что, действительно они погибли?
— Точно. Один сгорел, другого убили, третий покончил с собой, ну, и так далее… Так где ваши женщины? Надо убираться. Кажется, их всего две?
— Две. Но помочь они могут только вместе. А одна очень, очень далеко. — Сергей, не глядя на режиссёра, безнадёжно развел руками. — Впрочем,
— Ну, этих… ведьм.
— А… Так вон они, — и равнодушно кивнул в сторону входа. — Если только громко… — и усмехнувшись, добавил: — И то вряд ли…
Меркулов схватился за сердце:
— Конечно, крикнем изо всех сил, как тогда… Надо же что-то делать!
— Эй вы, о чём шепчетесь? Ведь вопрос задан! — Наблюдавший за ними красностёклый подскочил к мужчинам и, схватив обоих за руки, развернул их к Грумонду.
Тот, усмехаясь, прорычал:
— Смотрите же!
С этими словами, чуть повернувшись, он стал медленно вытягивать руку, словно отталкивая невидимое препятствие перед собой. Огромная, с растопыренными пальцами ладонь торчала из полотна рукава и, казалось, увеличивалась в размере на глазах. Геккон на одном из них, гордо подняв голову, шевельнулся и злобно ощерился. Неожиданно противоположная занавесу стена треснула, и вслед за каменной крошкой на пол повалились глыбы камня, открывая пространство за нею. Почти сразу же все услышали нарастающий ритмичный гул. Меркулов, мельком глянув на Сергея и думая, что это всё ещё сон, приблизился к провалу.
Тот последовал за ним и тут же увидел картину, которая была ему знакома по собственным строчкам:
«То, что происходило в гигантской долине, можно было принять за какой-то магический ритуал, охвативший тысячи людей. Их огромное количество, будто идущие на заклание, делали одновременно одни и те же движения, исполняя неслышимую для Сергея команду. Ритмично двигаясь вперёд, люди слегка покачивались в такт повторяемой одной и той же фразе: «Родился последний мужчина. Родился! Родился последний мужчина. Родился! Слова, переходя в такой же ритмичный гул, вместе с поразительной синхронностью шага вселяли неестественный и зловещий страх в оцепеневшего мужчину. Страх этот, неотвратимо надвигаясь на него, подавляя волю, переходил в кошмар, наполнял изнутри».
Теперь же он наполнял и остальных, втянутых в беду по его прихоти.
— А ты, глупец, думал, в безопасности! Так и не досмотрел концовку! Вспомни красный зонт! — услышал вдруг Сергей и тут же, увидев мелькнувшего сбоку Меркулова, рухнул с обрыва вслед, не успев даже понять, что произошло.
— Держи их! — раздался сверху чей-то крик.
— Хельма! — заорал он.
— Хельма! — отозвалось воплем режиссера эхо.
Через мгновение всё стихло.
Когда пространство посветлело, первое, что увидел мужчина, — бирку с цифрой 218. Он толкнул дверь в каюту и, сделав шаг вперёд, остолбенел: перед ним стояла обнаженная женщина.
— Полетаем? — тихо спросила она, протягивая руку.
— О нет, нет. Только не это! — Сергей в страхе отшатнулся и, наткнувшись на кого-то сзади, остолбенел во второй раз: за спиной стоял Меркулов. Глаза того не выражали и тени удивления.
Он бросился по коридору к лестнице.
— Но тогда часы пойдут назад, в забвение! — Крик Хельмы позади него только прибавил сил.
Взбежав по ступенькам наверх, Сергей
Беглец резко остановился и, часто дыша, замер, глядя на стеклянные половинки дверей, из которых то и дело выходили спинами пассажиры, с удивлением озираясь. Сергей машинально посмотрел на океан и, к ужасу, увидел, что водная гладь разрезалась кормой! Теплоход шёл назад!
— Вам не нужна помощь? — пожилая женщина, в спину которой он смотрел мгновение назад, поравнялась с ним. — У вас просто безумный взгляд, что-нибудь случилось?
— Поздно, — пробормотал он, оглядевшись.
«…Розовый фламинго, та-та-та-та-та-та, розовый фламинго, та-та-та-та-та-та», — грохот музыки из овального зала второй палубы доносил восторг с ретро-дискотеки. Сергей с усилием открыл дверь, вдавленную сильным сквозняком, и оказался прямо перед барной стойкой. Не без труда, перекрикивая шум подпевающей толпы, ему удалось привлечь внимание — бармен согласно кивнул, и через пару минут он с бутылкой вина и тарелкой сыра, уворачивался от трезвеющих на глазах пассажиров, пробираясь вглубь, ища свободный столик. Таковых не было.
«Так, стоп, приди в себя! Меня интересуют занятые. Не наткнись только на задницы, неуклюже ползущие между ними». — Беглец снова обвёл глазами зал. Неожиданно взгляд остановился на одном. За столиком сидели трое: мужчина с женщиной и… он сам. Осторожно, оставаясь незамеченным, Сергей стал приближаться. Сделать это было несложно — все трое увлечённо беседовали, чуть наклонясь друг к другу из-за громкой музыки. Он уже стоял боком, почти в двух шагах от столика, когда вдруг услышал голос двойника:
— С тех пор я мечтаю научиться играть в бридж!
— О! Это совсем не сложно, поверьте! — радостно откликнулась женщина. — Хотите, мы дадим вам несколько уроков? — Она, улыбнувшись, посмотрела на спутника. Тот как-то странно помотал головой. — Приходите к нам завтра же после обеда. Наша каюта двести восемнадцать.
Двойник согласно кивнул и стал прощаться.
«Подмена! Боже, у меня уже не три дня, а только до завтра. Пошел обратный отсчёт», — пронзила голову мысль. Сергей так же осторожно отступил, развернулся и выскочил на палубу. Океана уже не было. Зато он увидел другое.
Далеко-далеко у горизонта, где бирюзовый край таёжной дали сливался с наступающей на землю темнотой, вверх к небу, растворяясь по мере приближения к нему, вился сизый дым. У костра в белых балахонах по-прежнему стояли шесть человек. Каждый из них по-прежнему одной рукой держал бубен, ритмично ударяя по нему. Эти удары, отдаваясь в кронах деревьев, становились всё громче и громче. Вот уже, перерастая в непрерывный гул, они заполнили весь распадок, уходящий от костра на запад. Там, в глубине распадка, вдоль ручья, что также убегал по низине от грохота бубнов, словно обезумев от притягательной силы страшного звука, раздирая о ветки лицо и ладони, снова трое карабкались в гору. Как и тысячелетия назад, природа разумно покидала то, к чему стремился человек. Годы, следуя предречённому, отчаянно сжались в несколько минут, чтобы те смогли, наконец, услышать призывный бой, не видя ручья, стремящего бег в место, откуда начинала свой путь жизнь. Усилия времени оказались напрасными. Всё было решено. Люди, в который раз, достигли освещенной пламенем опушки.