Последний наследник Триады. Том 2
Шрифт:
— Звучит не то, чтобы убедительно, но лучше, чем ничего.
Романов всегда доверял своему чутью. Зверь внутри него иногда давал знать, чем пахнет дело. В случае Шагайна он молчал. Почему-то парень не воспринимался, как угроза. Государь отвернулся от дочери и принялся разглядывать названия папок. Плохо, когда врагов слишком много: разные интриги пересекаются, наслаиваются и запутываются.
— Трофима пока не трогай. Пусть наблюдают за ним. Шагайна выпусти, но присматривай, чтобы за спиной ничего не проворачивал. Я дам разрешение.
— Будет сделано,
— Это не мне решать, милая, — вздохнул старик. — Официально разрешить ему преподавать даже я не смогу. Решение принимает Старостат, но я сделаю всё от себя необходимое, чтобы операция продолжалась.
— Поняла.
Поговорив ещё немного, Государь попрощался с дочерью и вышел из дома. Дел было слишком много, потому он не стал тратить время и направился сразу к самолёту.
Когда Пётр Романов сидел в самолёте, он раздумывал над разговором с дочерью. И в частности мысли его витали вокруг древней крови. Одно из исследований аномалий говорило о том, что кровь аристократов вырождается.
Возможно, что в Шагайне пробудилась древняя кровь. Так иногда бывает. История знает несколько примеров, когда семья с вековой историей сначала мельчала, а потом выдавала на свет уникума. Так на свет появился Десятый столп Империи. Константин пока на такого не тянул, но то, как он действует, говорило о нём, как о человеке подготовленном, решительном и способном действовать. Странности же вокруг него…
Рано или поздно они прояснятся.
Император вздохнул и отвёл глаза к окну, смотря вдаль. Ему хотелось получить ответы здесь и сейчас, но иногда лучше подождать. А это он умел делать хорошо.
Глава 22
Я стоял лицом к окну, когда дверь клетки за моей спиной отворилась.
— На выход, — раздалось со спины.
Я обернулся на Дозорного, заметил Диану рядом с ним, кивнул обоим и пошагал к выходу, не произнеся ни единого слова.
На пункте пропуска мне вернули отобранное ранее оружие, личные вещи и одежду. Рубаха и галстук были изорваны и испачканы в крови, а от брюк остались лишь лохмотья. Потому решил выбросить их в первый попавшийся мусорный бак К тому же, Диана взяла с собой новенькую одежду для меня. Сняв с себя старые бинты, которыми обвязали моё тело лекари, я переоделся и вышел из здания. Вдохнул свежего воздуха и пошагал к припаркованному автомобилю.
Диана переговорила с охраной и села в машину, рядом со мной.
— Я поговорила с отцом, Кость, — спустя пару минут молчания осведомила девушка, копаясь в бумагах. — Ты свободен, но к преподаванию сможешь вернуться только тогда, когда докажем принадлежность Трофима Белова к контрабандистам.
Я кивнул. Не ждал от руководства ничего другого.
— Я помогу, — без выраженных эмоций заключил я.
— Буду благодарна, конечно, но у тебя сейчас масса других дел, Кость. Отец настоял на том, чтобы Старостат пошёл тебе навстречу в вопросе защиты города. Твои линии по эффективности и КПД опережают прошлые печати людей на пару сотен лет. Не знаю, как тебе удалось узнать о них, но уверена,
— Других новостей, касающихся Белова, нет?
— Пока нет, — мотнула она головой.
Я молча принял информацию и уткнулся глазами в окно, погрузившись в свои мысли.
Неделя взаперти пролетела быстро, скучать не приходилось. В глазах окружающих эта процедура выглядела как заточение под стражу Константина Шагайна до выяснения обстоятельств. На деле же Оболенский поспособствовал тому, чтобы меня поселили в просторную удобную комнату, которая с виду больше напоминала номер в отеле.
Да, свободы действий не было, однако… это позволило сконцентрироваться на одном вопросе.
В месте заключения я много думал и анализировал. Складывал по полкам всю навалившуюся информацию и старался ничего не упустить. То нападение Трофима Белова показало отчётливо — никто не застрахован, а атака может произойти далеко не только со стороны Громовых.
Притом, я был уверен, что ни Дарья Громова, ни Юрий не стали бы затевать подобное. Артефакт, который сейчас хранится у Сергея Болконского, служит для меня некой формой оберега. Эти люди знают, что стоит им только попробовать напасть на меня, как Михаил Громов получит информацию о потерянном артефакте.
К тому же, Диана Романова выяснила, что Трофим Белов связан с «Пегасом», в котором когда-то работал я. Признаюсь честно, совпадение навивало на разные мысли, но это никак не сбивало с толку. Я был уверен в том, что Громовы не имеют отношения к уничтожению печатей ворот Архангельска. Был уверен, что Громовых и их связь с синдикатом «Пегас» третьи лица попросту используют для отвода глаз.
Тогда я пришёл к выводу о том, что никто и не думал делать заказы на меня. Точнее, никто из элит не предполагал подобного.
Контрабандисты — невероятно способные люди, которым не нужен контроль со стороны знати. Они вольны вершить своё правосудие, а их мнимая зависимость от знатных родов — способ избавить себя от ответственности.
Меня пытались убить в тот момент. И, возможно, убили бы, не будь на моём теле «доспехов души». Ментальная атака была настолько мощной, что я и не заметил, как родовая прана без моего ведома отдала все свои силы на поддержку «линий души».
Невероятно… но даже это не было самым страшным.
Мои мысли могли быть прочитаны. И это куда страшнее.
Та доля секунды могла длиться бесконечность для атакующего. Все мои воспоминания, прошлое на Триаде, секреты и прочее… существовала вероятность, что часть из моих воспоминаний прошлого была прочитана Трофимом Беловым. И я не знал, какая именно часть. И узнать не мог.
И даже смерть Трофима Белова ничего не даст. Если он узнал о том, что я был заключён в тело Константина Шагайна чуть меньше года назад, информация уже попала в нужные руки. Оставалось надеяться на то, что моя родовая энергия выполнила работу за меня и позволила избежать слишком опасной утечки информации.