Последний пассажир
Шрифт:
– Вы знали, что мы здесь?
– Вы производите достаточно шума. Можно подумать, мы тонем, когда вы трое так носитесь.
Я ошеломлена.
– Хотите сказать, что даже не подумали подойти и поздороваться? Дать нам знать, что с вами все в порядке?
– Мы не друзья… – Он жестом просит меня представиться.
– Каз.
– Каз?
– Сокращение от Кэролайн.
– На конце «з»?
Я киваю.
– Мы ведь не путешествуем вместе, правда, Каз? Мы не друзья. Я хотел подумать, прежде чем действовать.
– И вашим первым действием, – говорит Дэниел, – было прийти сюда и ограбить ювелирный магазин.
–
– Мобильный работает? – спрашивает Фрэнни.
– Что?
– Она имеет в виду телефон, – поясняет Дэниел.
– Нет, не работает, и я не слишком возражаю против этого. Я отправился в отпуск, чтобы отдохнуть от клиентов и сотрудников. Если телефон не будет работать еще три дня, меня все устраивает.
Я не могу понять этого человека. Дэниел и Фрэнни кажутся мне знакомыми, почти близкими, но я буду внимательно следить за этим непредсказуемым пассажиром.
– Что ж, тогда, с вашего позволения, отправлюсь на завтрак. Я уже опаздываю. Как думаете, где еда лучше: в «Даймонд Гриль» или в «Капитанском клубе»?
– Вся еда на складах на второй палубе, а не в ресторанных камбузах, – сообщаю я. – Судя по тому, что мы видели, рестораны почти пусты. Вам придется принести ее наверх и приготовить самому.
Мужчина выпячивает нижнюю губу.
– Не могла бы ты показать мне эти склады, Кэролайн? Я ужасно проголодался.
– Зовите меня Каз.
Мы выходим из лобби и спускаемся по лестнице к складам, расположенным внизу центральной части корабля. Там есть холодильная камера для срезанных цветов, поражающих воображение своей красочностью, и еще одна для фруктов и овощей. Я замечаю деревянные ящики с грейпфрутами из Южной Африки и ананасами из Коста-Рики. Одно помещение предназначено для рыбы, уложенной во льду, а другое – для мяса и птицы. Коробки с фазанами и куропатками, а также ящик с японской мраморной говядиной. Здесь есть сухое помещение для хранения размером с теннисный корт. Емкости с мукой, сахаром, солеными орешками и итальянской пастой. Я беру яйца, сыр и хлеб. Фрэнни хватает фрукты и салат. Дэниел собирает молоко, йогурт и копченую немецкую колбасу. Однако грабитель решает забрать хвосты омаров и говяжье филе.
– Как вас зовут? – спрашивает его Фрэнни.
– Смит, – отвечает он, на ходу обсасывая хвост вареного лобстера; по его небритому подбородку стекает сок. – Можешь называть меня Смит.
Глава 12
У некоторых хорошо получается сбиваться в группы и заводить новых друзей. Я не из таких. Джемма может подружиться с незнакомцами в поездах и в очереди в супермаркете, но по какой-то причине – по многим причинам – мне требуется много времени, чтобы довериться человеку.
Мы с Дэниелом готовим еду на кухне-камбузе ресторана «Голд Гриль».
– Ты веришь этому парню? – спрашивает он.
– Я встречала людей и похуже.
Он нарезает хлеб и принимается взбивать яйца для французских тостов. Что-то есть в том, как сосредоточенно застыло его лицо. Дэниел стискивает челюсти точно так же, как тот, в кого я была смутно влюблена много лет назад, но не могу вспомнить: в актера из ситкома или в модель из рекламы в журнале. Идеальная кожа и яркие, внимательные глаза.
Пока я готовлю на индукционной плите, мои мысли возвращаются к Джемме. Она, наверное, сейчас в панике из-за того, что не получила от меня вестей. Ее нервы всегда на пределе. О нас уже сообщили в главных новостях? Как выглядит со стороны эта история? Кто-нибудь ищет нас в океане? Джемма будет лихорадочно названивать на мой отключенный телефон, связываться с родственниками, пытаться дозвониться до Пита, отправлять сообщения, сбивая маму с толку всем этим. Сестра – моя опора во многих отношениях, но она – хрупкая, побитая непогодой скала, покрытая глубокими трещинами от стресса. У нас по-настоящему хорошо получается что-либо только тогда, когда мы действуем вместе. Она по-прежнему регулярно встречается со своим куратором, как и папа, и нуждается в предсказуемом распорядке дня, чтобы не сломаться. Страшно подумать, как мое исчезновение отразится на ней и, следовательно, на кафе. Я беспокоюсь не о бизнесе как таковом, хотя потребовались годы упорного труда и неудач, чтобы поставить его на ноги. Я переживаю о людях, чьи жизни зависят от этой работы. О сотрудниках кухни и службы доставки, многие из которых стали мне друзьями на всю жизнь, а также их больших семьях. Каждому из них нужно платить за квартиру и кормить рты. Дети моей сестры, оплата услуг дома престарелых для мамы, выплаты на благотворительность – все это зависит от дохода кафе.
– Я спрашиваю, тебе мазать тост сиропом?
– Нет, – спохватываюсь я. – Нет, спасибо. Только сахар и корица.
Смит и Фрэнни накрыли на стол, но, судя по выражению лица девушки, большую часть работы пришлось проделать ей. Сервировка на четыре персоны в огромном, как пещера, зале выглядит абсурдной. Мы словно забывчивые дети, которые пришли в школу в субботу и вынуждены сами заботиться о себе в столовой.
Мне очень не хватает рядом Пита. Он уже в том возрасте, когда большинство неврозов преодолены, тщеславные замыслы утратили привлекательность, кризис среднего возраста позади, а спортивная машина продана. Пит говорит, что после встречи со мной он обрел внутренний баланс. А меня – помимо его лица, острого ума и чувства юмора – привлекло то, что с ним я чувствую себя в безопасности. С тех пор, как раскрылась правда о папе, я постоянно ощущаю необходимость спрятаться в своей ракушке. Но только не с Питом.
Я больше не одна на этом корабле, но я мучительно одинока.
– Что-то вкусно пахнет, – замечает Смит.
– Я больше не могу называть вас Смитом, – говорю я. – Как ваше имя? Наши вы знаете.
– Люди зовут меня Смит. Если для вас это недостаточно вежливо, то не стесняйтесь называть меня мистером Смитом.
Он заправляет салфетку с логотипом «Атлантики» за воротник рубашки и с аппетитом поедает французский тост, за которым следует хвост омара.
– Где мои хорошие манеры? – вдруг спрашивает он. – Кто-нибудь хочет шампанского?
Фрэнни качает головой.
– У вас аллергия на шампанское, юная леди?
– У меня аллергия на вас, – бормочет она себе под нос, и я не могу сдержать улыбку.
– Это не аллергия. – Он встает. – Скорее похоже на непереносимость. Мне же больше достанется. Каз? Дэниел? Поможете распить бутылочку?
В итоге мы потягиваем марочное шампанское на борту пустого океанского лайнера. Четверо незнакомцев за круглым столом, за которым могли бы разместиться двенадцать человек, в зале, рассчитанном на сотни посетителей.