Последний Персидский поход
Шрифт:
Обалдевших разведчиков приветствовали подчеркнуто-радостно, словно запоздавших, но оттого еще более дорогих гостей, усадили за стол и налили.
И они выпили.
Дальше все поплыло, и больше Кирпичников ничего не мог потом вспомнить, как ни силился. Уверен он был лишь в одном: своей молодой жене, так же, как и Родине, он в тот вечер точно не изменял. Хотя бы потому, что не был способен на это чисто физически.
***
Титры: Фарахруд. Провинция Фарах. Афганистан.
5 июня 1988 года
Церемония нашей встречи в батальоне на этот раз была соблюдена.
– Равняйсь! Смирно! – Шура строевым шагом направился к комбату, - Товарищ майор! Группа в составе двух взводов первой роты вернулась с боевого задания. Задание выполнено. Потерь нет.
Раздался громовой рык Петровича:
– Здравствуйте, товарищи!
– Здр-р-равь жлаем таааарищ майор! – проорал строй.
– Благодарю за службу!
– Служим Советскому Союзу!
– Вольно! Старшина!
– Я, товарищ майор!
– Свои задачи знаете?
– Так точно!
– Выполняйте! Офицеры, ко мне!
Никитин с Шурой направились к комбату, вознамерившись, как положено, перейти на строевой шаг,
Петрович махнул рукой.
– Бросьте, не до того!
Только сейчас они оба заметили, что Петрович чем-то серьезно озабочен, и вся его бравость при встрече нашей группы – старательно исполняемая роль.
– Значит, так, соколики! – сказал комбат, отведя офицеров в сторону, – пока вы там героически копались в духовских потрохах, у нас здесь произошло серьезное Чэ-Пэ.
Сердце у офицеров противно екнуло, предвещая самое худшее, что могло произойти в подчиненном им подразделении.
– Не дрожите, - заметил их состояние Петрович, - не у вас. В первой роте, у Кирпичникова, он как раз сегодня возвращается. А тут подарочек к приезду, мать его…
– А что накосячили-то? – спросил Шура.
– Утопленник у него, вот что! А это значит – без вести пропавший… Чуешь чем пахнет?
***
Титры: Шихванд. Провинция Фарах. Афганистан
5 июня 1988 года.
Проснулся Кирпич наутро в койке, в пристройке боевского «ранчо».
Автоматически, по привычке, глянул на часы, было около девяти утра.
С трудом, оторвав голову от подушки, огляделся вокруг.
Форма аккуратно висит на спинке стула.
Ботинки стоят под койкой, выдвинутые, как он любил, ровно на одну треть.
Фуражка - на крючке у входа.
Пачка «Ростова», купленная еще в Союзе, лежит на тумбочке в пределах досягаемости, а зажигалка уложена сверху наискосок – именно так, как он привык делать.
– Итак… Резюме… Добрался сюда и лег спать сам, без посторонней помощи. Уже неплохо.
Состояние после вчерашней тяжелой алкогольной атлетики было, конечно, неважнецким, но, учитывая объемы употребленного вовнутрь организма жидкого углеводородного сырья, можно было ожидать и чего похуже. Некоторые после гораздо более щадящих количеств алкоголя поутру валяются, как дохлые медузы после шторма на морском берегу.
Кирпичников же довольно легко поднялся и осторожно повертел головой. Она конечно же, побаливала, но почти не кружилась, и еще его не тошнило и не раскачивало, а это означало, что вестибулярный аппарат «вестибулировал» исправно. Молодой и крепкий, да еще и сибирский, организм пережил вчерашнее тяжелое испытание на прочность. Помогло, конечно, и высокое качество дедова напитка, от чего-нибудь другого, выпитого в таком устрашающем количестве, можно было запросто окочуриться.
– Ты как там Боев?Не помер?
Он не одеваясь и, насколько мог, быстро отправился к «бочке», служившей боевской резиденцией.
………………………………………………
Боев был скорее жив, чем мертв, потому что храпел достаточно громко, чтобы перебудить все спящее в радиусе сотни метров.
Расимка, распластавшийся на койке у противоположной стенки, также беспробудно дрых, но молча.
– Это ж надо ж так нажраться, всего с одного стакана!– с укоризною пробормотал Кирпичников, глядя на Расима.
На столике стояла вчерашняя трехлитровая банка, в которой от боевского богатырского храпа вибрировали остатки (пальца на четыре) золотистой жидкости. Половинок абрикосов в ней уже не плавало – видать, вчера все переловили.
Не став будить товарищей по похмелью, Кирпич решил для начала, в оздоровительных целях, искупаться в бассейне. Вода за ночь остыла, сейчас в ней было не более 17-18 градусов. Это даже к лучшему, подумал Кирпич, погружаясь в приятно бодрящую купель. Плавать в ней было нельзя, размеры три на четыре не позволяли, но глубина в метр семьдесят пять его вполне устраивала. Коля с удовольствием полоскался, часто погружаясь в прохладную воду с головой и с удовлетворением чувствуя, как эта самая голова довольно быстро проясняется.
Придя в относительно нормальное состояние, Кирпичников вылез из бассейна, ополоснулся под душем. Потом умылся, почистил зубы, тщательно выбрился. Надев форму и оглядев свое отражение в зеркале, увиденным остался удовлетворен.
На него смотрел бравый вояка, гроза душманов, с ясным взором ястребиных очей, по которым никто ни в жизнь не смог бы догадаться о том, сколько их обладатель влил в себя накануне.
Кирпичников хмыкнул
– Да…поколбасили, пошумели немножко, навели шороху.