Последний Персидский поход
Шрифт:
Подергали, она была заперта изнутри на ключ.
На стук, все более настойчивый, никто не реагировал.
– А ну, разойдись! – Кирпич, отступив на шаг назад, шарахнул в дверь плечом.
Она сразу же с треском распахнулась.
Шура, не шевелясь, лежал на своей солдатской койке, на правом боку, лицом к стене, почти с головой укрытый одеялом. На мгновение наступила тишина, в которой Никитин услышал, как бы со стороны, как какой-то чужой голос, свой собственный:
– Шура! Что с тобой? Да отзовись же ты, черт подери!
Но он не отозвался.
Змей откидывает одеяло и трогает бледную, почти как наволочка, шею ротного.
– Все. Холодный…Отвоевался.
Потом появившийся, как из-под земли, Док выставляет всех за дверь. Никитин все еще не может поверить в увиденное и услышанное.
– Холодный…. Как так – «холодный»? Этого просто не может быть! Я же разговаривал с ним всего пять часов назад! Он не мог умереть! Все это – такой же дурацкий сон...
Док долго не выходит.
В коридоре появляется Петрович с озабоченным лицом. Не обращая внимания на то, что офицеры курят прямо в модуле, что строго запрещено и всегда им немилосердно преследуется, он спрашивает, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Кто там сейчас?
– Док, - отвечает ему за всех Змей.
– Понятно, – приоткрыв дверь, комбат скрывается за ней.
Снова ожидание. Третья сигарета. В голове одна мысль: как? Почему? За что?
Наконец, дверь распахивается, выходит Петрович, за ним Григорий.
– Признаков насильственной смерти нет, - отвечает Док на незаданный, но висящий в воздухе вопрос, - по всем внешним данным, внезапная остановка сердца во сне. Точнее сказать может только патологоанатом. Тащите носилки.
Никитин дергается в комнату, но его тащит за рукав Петрович.
– Погоди, там без тебя управятся. Утром иди в строевую часть, оформляй документы, я дам команду. Повезешь его домой, – комбат вздохнул. – С этой минуты ты – исполняющий обязанности командира роты. Пока будешь в Союзе, я подготовлю и отправлю представление на твое назначение. И на очередное звание, ты ведь уже сколько перехаживаешь?
– Полгода, только я…
– Никаких «я»! Возьмешь роту, и точка! И встряхнись, спецназовец ты, или кто? Я тебя понимаю, Игорь, – произнес Петрович совсем другим тоном, – тяжело терять друзей. Особенно так глупо, не в бою, а от того, что слишком рано отказал проклятый «мотор». Тебе теперь жить за двоих – за себя и за него. И не забудь, построение по распорядку! Командуй, ротный!
.....................................................................
Батальон на построении в каре.
Со знаменем, которое слегка развевается в руках знаменосца, пытаясь захлестнуть левого ассистента.
Петрович, чуть хрипловатым голосом обращается к строю:
– Товарищи офицеры, прапорщики, сержанты и солдаты! Сегодня ночью скоропостижно скончался наш боевой товарищ, командир второй роты нашего батальона капитан Балаганов Виктор Алексеевич. Предлагаю почтить его память минутой молчания! Головные уборы – снять!
И первым снял кепи.
Сотни рук сдергивают с голов кепи. Наступает звенящая в ушах тишина, в которой слышно только стук собственного сердца, да еще мерное гудение моторов пролетающего в заоблачной вышине транспортного самолета.
– Вольно! Головные уборы – надеть! Командирам подразделений приступить к разводу на занятия и работы!
Роты расходятся по расположению.
Никитин не в том состоянии, чтобы командовать. Да и выполнять надлежащим образом свои обязанности. Сержант Величко по собственной инициативе подошел к нему и очень серьезным голосом заверил:
– Та не волновайтэся, товарищу старший лейтенант. Усэ будэ, як треба! Я утримаю!
– Действуй, родной, утримай. Если что, я помогу.
– Есть, товарищу старший лейтенант! – сержант козырнул и помчался выполнять обещанное.
Никитин пошел в строевую часть. Свернув за угол модуля, чуть не споткнулся о сидящего на корточках бойца.
Тот сидел, уткнувшись лицом в колени.
– Ты чего тут делаешь? – спросил Никитин.
Солдат поднял заплаканное лицо. Это был нештатный ординарец Шуры, рядовой Аниуллин.
Второй раз, менее, чем за сутки, Никитин увидел плачущего спецназёра.
…………………………………………….
В кабинете комбата находились, кроме него, начальник разведки батальона Змей и начальник штаба Мертвищев, когда туда ворвался взбешенный майор Каримбетов. Щелки его узких глаз, казалось, стали вдвое шире от извергаемых ими молний.
– Какого шайтана ты тут творишь, майор?! – заорал он гнусавым голосом с порога, – А вы,– это адресовалось Змею и НШ, - вон отсюда! У меня с вашим командиром будет серьё-ё-ёзный разговор!
– По какому праву вы распоряжаетесь моими офицерами, да еще в моем кабинете? – спокойно осведомился Петрович,
– По какому праву? – прошипел особист, – Я вам сейчас покажу, по какому праву! Можете считать себя уже БЫВШИМ командиром батальона!
– Да ну? – изумился Петрович, – А вот мне показалось, что это я разговариваю с БЫВШИМ заместителем начальника Особого отдела бригады.