Последний Персидский поход
Шрифт:
– Тогда почему не форме? – спросила тетя Вера.
– Теть Вер, я не в пехоте служу, а в разведке.
Тетя Вера делала умное лицо. Ответ ее удовлетворил.
………………………………………………………….
На Профсоюзной улице Никитин останавливал такси, только не как его обычно ловят, посредством поднятой руки с раскрытой ладонью, но, демонстрируя, известный в нашей стране каждому младенцу, жест: мизинец оттопырен, большой палец поднят вверх. Три оставшиеся загнуты. Если на обычное “голосование” таксисты почти не реагировали, то на второй сигнал отзывались мгновенно.
Машина резко тормозила, и водитель задавал всего один вопрос:
– Тебе сколько?
– Одной хватит.
Получив бутылку водки за двойную цену, Никитин отправлялся на Воробьевы горы, укутанные зеленью, находил свободную скамеечку, которых там было в избытке, и, расположившись на ней, устраивал себе “отдых после боя”. У него в сумке всегда были с собой складной пластиковый стаканчик, пара-тройка прихваченных из дому бутербродов и “Иудейская война” Иосифа Флавия.
………………………………………..
Возвратившись домой к 18.00, “уставший”, как и положено, после “выполнения служебного задания”, Никитин плотно обедал-ужинал, опрокинув “под холодное” и “под горячее” еще пару стопок “Русской”, после чего, невпопад отвечая на традиционные расспросы ма и тетушки, рассеянно выслушивал в десятый раз их рассказы о каких-то неведомых ему людях:
– Вот Василий Тимофеевич и Серафима Аристарховна – жена его, такую замечательную дочку вырастили: умница и красавица. И на фортепьяно играет. Одна беда: нынешние молодые люди почему-то совершенно не способны оценить подлинные достоинства девушки, все бегают за какими-то размалеванными вертихвостками в мини-юбках.
– Ма, ну сколько раз говорить: не собираюсь я еще жениться-плодиться. Я еще не навоевался.
– Вер, послушай… а? Он, видите ли, не собирается. А я когда собственных внуков нянчить буду?
Никитин встал и демонстративно ушел к себе в комнату.
Полистав еще “Иудейскую войну” и покрутив приемник, чтобы найти какую-нибудь спокойную музыку, отключиться до самого раннего утра.
Вошла Ма:
– Игорь, пока тебя в Москве не было, тебе несколько раз Юля звонила.
– Ма, ты же знаешь, даже в школе я не был членом её кружка поклонников, - усмехнулся Никитин.
– Все равно. Позвонил бы ей. Сходили бы куда. Что дома сидеть в отпуске.
– У меня, Ма, не отпуск – командировка. И пора уже собираться домой.
– А здесь разве у тебя не дом?
– Отсюда меня давно уже выписали.
***
Титры: Фрарахруд. Провинция Фарах. Афганистан.
15 июня 1988 года
– Товарищ майор, старший лейтенант Никитин из командировки прибыл. Замечаний не имею.
– Ну, как там столица? Все нормально?Стоит Москва?– спросил Петрович.
– Как обычно, - пожал Никитин плечами, – Разрешите идти?
– Погоди, - комбат замялся, - присядь?
Комбат сам опустился на стул.
– Тут такая штука, Игорь…– Петрович вздохнул, - Я отправил на тебя аттестацию на ротного, но позвонили из бригады и сказали, что ты…
– Мордой не вышел? – вставил Никитин.
– Да не кипятись, – раздраженно отмахнулся комбат, – Мне начштаба сказал, что надо немного подождать, посмотреть, как ты справляешься, дать возможность проявить себя. Ну, там месячишко-другой. А пока походишь в «и.о.» Когда утвердят, всю разницу в должностном окладе тебе компенсируют, ты же знаешь порядок.
– Значит, до сих пор я никак себя не проявил? – со злостью осведомился Никитин.
– Да проявил ты себя, проявил! – взорвался Петрович, – Я тут глотку надорвал, доказывая, что проявил, достоин и все такое. А мне: да, знаем, но только в качестве взводного. А на роте ответственности больше и прочее…
– Товарищ майор! Ведь даже идиоту ясно: придерживают место для «варяга», а я буду, как дурак, до его прибытия это место «греть»!
– Не исключено, - снова вздохнул комбат, – Но мы так просто не сдадимся! Я еще с комбригом на эту тему не разговаривал.
– Вы думаете, он не в курсе? – Никитин иронически хмыкнул.
– Все равно разговор будет! Так что иди, принимай дела и командирствуй. Будет точная «наколка» на караван - пойдешь ее реализовывать ты. Как ротный. Вопросы есть?
– Есть, товарищ майор. Комиссия-то у нас была?
– Комиссия?– Петрович усмехнулся, – Не было никакой комиссии. Полковник Прохоров внезапно тяжко заболел, и его спецбортом отправили в Москву, вместе с помощником.
– Неужто, профессиональная болезнь? – «удивился» Никитин.
Офицеры засмеялись.
– Она!
– подтвердил Петрович,– Косит любого проверяющего, почище триппера. Ладно, не злорадствуй. Кто судьбу знает? Может, сам когда-нибудь нас проверять приедешь. Так что береги печень смолоду.