Последний Персидский поход
Шрифт:
………………………………………..
По пути в роту Никитин проходя мимо склада артвооружения, увидел, как бойцы из второй роты загружают в «броню» боекомплект. Руководил его получением и погрузкой лично капитан Кирпичников.
Он махнул Никитину рукой.
– Привет, Ник! Как долетел?
– Как видишь. Когда уходите?
– Сегодня, в ночь.
– Ни пуха!
– К черту!
……………………………
Никитин спортивных шароварах и в тельнике-безрукавке прибивал полочку в своей комнате на стенку модуля.
Прибил, подергал на прочность.
И поставил на неё бюст Александра Сергеевича Пушкина, который привез из Москвы. В свете афганского солнца сколы бронзовой краски и общая облупленность бюстика стала еще заметнее.
В комнату заглянул Петрович:
– Смотрю Никитин, ты тут жить собрался, никак? – он посмотрел на бюстик, потом на Никитина, с уважением.
– Так нет же другого дома у меня, товарищ майор. Из Москвы выписали и никуда не прописали.
– Ну, у меня к тебе две новости. Одна хорошая, другая плохая. С какой начать?
– Начните с хорошей?
– Шуру посмертно представили к «Красной Звезде», тебя и прапорщика Гуляева – к медали «За боевые заслуги». Ты не рад?
– Вчера бы еще от счастья плясал. А сегодня что-то не греет. Ну, а какая плохая?
– Придется тебе на Родину попахать. «Змея» желтуха свалила. Исполнять обязанности начальника разведки батальона приказываю тебе. Без отрыва, так сказать, от основного производства. Так что сводку в штаб бригады везешь ты.– Петрович протянул Никитину пакет, - Задача ясна?
– Так точно, товарищ майор,– Никитин, забирал пакет и засунул его в планшет.
– Вылет через тридцать минут. Никуда там не лезь, в лишние разговоры ни с кем не вступай и – главное - не заводись. Это твой шанс, Игорь.
***
Титры: Пустыня. Провинция Фарах. Афганистан.
16 июня 1988 года,
Группа под командованием капитана Кирпичникова возвращалась с боевых в эйфорическом настроении. От победы бойцам хотелось выразиться, несмотря на рев движка БТРа. Вот они и орали, стараясь перекричать моторы:
– КТО ХОЗЯИН ЗДЕШНИХ ГОР?
– ЗДЕСЬ ХОЗЯИН СПЕЦНАЗЁР!!!
– ДУХАМ КТО НЕСЕТ ЗВИЗДЕЦ?
– НАШ СПЕЦНАЗОВСКИЙ БОЕЦ!!!"
– КТО СНОШАЕТ ВСЕХ ПОДРЯД?
– НАШ СПЕЦНАЗОВСКИЙ СОЛДАТ!!!
Один боец-придурок, из молодых, сидя на броне, и разевая глотку, играл с гранатой РГД-5, продев в кольцо палец и раскачивая ее на нем, как бы дирижируя.
Кирпичников в это время сидел на своем командирском месте, свесив ноги в люк механика-водителя, и, творящегося у себя за спиной безобразия, видеть не мог.
БТР резко тормознул перед препятствием, боец зацепился за люк рукой.
И кольцо осталось на пальце.
Граната, лишенная предохранительной чеки, упала и откатилась аккурат под бок ротному.
Кирпичников оглянулся на то, что его ударило под задницу.
Действуя «на автомате», Коля успел схватить смертоносную хлопушку, крикнуть сидевшим на броне бойцам:
– Пригнись!– и, сам низко пригнувшись, сделал попытку зашвырнуть ее подальше.
В эту секунду проклятая железяка рванула. Осколки, как и положено, ушли вверх и в стороны, никого не задев.
Капитану Кирпичникову оторвало кисть правой руки.
***
Титры: Шихванд. Провинция Фарах. Афганистан.
16 июня 1988 года
В беседке-курилке под навесом сидел всего один человек – начальник особого отдела бригады майор Кузьмичев. Это было очень некстати, и в планы Никитина такая встреча не входила.
Никитин собрался, козырнув, пройти мимо, но Кузьмич его удержал:
– Никитин, погоди ты, не спеши! В штабе у тебя больше никаких срочных дел, я узнавал. На базар уже договорился с кем?
– Пока нет,– честно признался Никитин.
– Тогда присаживайся. В ногах, сам знаешь, правды нет.
– «Но нет ее и выше», – процитировал Никитин Сальери пополам с Веничкой Ерофеевым.
– Верно,– кивнул Кузьмич. – На базар я тебя подброшу. Закуривай! – Он протянул ему пачку сигарет без фильтра «Охотничьих».
– Спасибо,– отказался Никитин, вытаскивая из кармана пачку «Явы», - у меня свои.
– А я вот даже этим не накуриваюсь. Дома кубинские курил: привык к ним в первую командировку.
Некоторое время дымили молча.
– Как служба? – cпросил особист профессионально-участливо.
По лицу Никитина пробежала сложная гамма чувств. «Подход» начался, чего и следовало ожидать, но менее всего он ждал этого от Кузьмича, которого и он, и другие офицеры считали порядочным человеком. Хамить не хотелось, как и вообще идти на обострение.