Последний пир
Шрифт:
— Не обращай на них внимания, — говорит Шарлот со смирением в голосе: он привык, что численное превосходство всегда на стороне сестер. Его мать мы почти не видим, зато отец, похоже, одобряет нашу дружбу. — Он может себе это позволить, — замечает Шарлот. — Он ведь де Со: если он захочет тебя полюбить, никто ему не помешает. Вот матушка не так уверена в пользе нашей дружбы…
— Марго?..
Шарлот вздыхает.
— Марго слишком задается. Она хочет выйти замуж за принца, жить в Версале, днями напролет играть в карты и слушать клавесин. Она считает, что я должен
— И богаче…
— Ты дворянин, это главное.
Он, Шарлот, маркиз де Со и будущий герцог, может позволить себе такие речи.
Завтра должна состояться грандиозная охота, которую устраивает его отец в честь нашего отъезда. На границе лесов завелся волк, который крадет ягнят с пастбищ, и завтра нам предстоит поймать зверя. Спать сегодня ляжем пораньше, чтобы встать с первыми лучами солнца.
Меня будит стук в дверь. Шарлот уже оделся: на нем простые клетчатые штаны и кожаная охотничья куртка, на бедре кинжал, а в руке — длинное ружье. Он терпеливо ждет, пока я умоюсь в тазу, скину ночную сорочку и переоденусь в его старую одежду, из которой он вырос в прошлом году (если не в позапрошлом). Первая неожиданная весть: Элизе разрешили ехать с нами на охоту, при условии, что ее будет сопровождать одна из сестер. Поскольку Марго наотрез отказывается, эта обязанность ложится на Виржини. Когда мы впопыхах сбегаем вниз, она встречает нас хмурым взглядом.
— Опаздываете.
— И тебе доброе утро, дорогая сестра!
Она краснеет, раздраженно приседает в реверансе и отворачивается. Я широко улыбаюсь Элизе, та улыбается в ответ и встает рядом с Шарлотом.
— Ты будешь защищать меня от волков? — вопрошает она.
— Я должен помогать папе. Жан-Мари будет защищать вас обеих, с ним вам ничто не грозит.
Виржини так чернеет лицом при этих словах, что я уже хочу предложить Шарлоту поменяться местами, однако он закидывает на плечо мушкет, щелчком пальцев подзывает собаку — на каникулах та, по всей видимости, принадлежит ему — и убегает вслед за остальными охотниками, оставив нас на краю лужайки.
— Я возвращаюсь домой, — заявляет Виржини.
— Нет! — хнычет Элиза. — Мама велела тебе за мной присматривать!
— За тобой присмотрит господин д’Ому.
— Так нельзя, — громко возмущается Элиза. — Я уже не ребенок!
Ей одиннадцать, она как раз ребенок, и личико у нее до того по-детски упрямое, что я отворачиваюсь, пряча улыбку.
— Я маме скажу! — добавляет она победно.
С этим аргументом Виржини поспорить не может и со вздохом устремляется в лес, не оглядываясь.
— Не обращай на нее внимания, — громко говорит Элиза.
— В этом нет нужды, — шепчу я в ответ. — Она делает всю работу за меня!
Слух у Виржини, по-видимому, отменный: ее шея заливается краской.
Итак, охота началась. Спустя несколько часов мы уже рассматриваем первую добычу: двух убитых волчиц, серых и поджарых. Молодому волку, которого убивает охотник герцога, не больше года. Шарлот подстреливает кабана, и герцог добивает его вторым выстрелом. Мы узнаем об этом позже, от слуг: те уже взваливают кабана на носилки, чтобы тащить обратно в замок. Сами охотники убежали дальше.
Виржини дважды уходит в кусты, ужасно злая, что я это вижу. Возвращается она красная как рак. Элиза тоже уходит, но не так далеко, и за это Виржини устраивает ей взбучку. Настроение после этого портится даже у Элизы, и мы все решаем… вернее, сестры решают, а мне остается их поддержать, что пора возвращаться домой.
Из чащи доносится выстрел, но мы не придаем ему значения, покуда за ним не следует второй выстрел и громкие крики.
— Убили! — радуется Элиза. — Бежим смотреть!
— Мы ведь домой собрались…
— Нет! — Элиза топает ножкой. — Я хочу посмотреть!
Она направляется туда, откуда были слышны крики, и я перевожу беспомощный взгляд на Виржини. Та хмурится.
— Хочешь, я ее верну?
— Да, и поскорей! Жду вас здесь.
Я догоняю Элизу на пересечении двух троп. Дубы над нами образуют зеленый купол, и мне ужасно жаль потраченного впустую дня: вместо того чтобы охотиться на волков с Шарлотом, я провозился с девчонками.
— Где Виржини? — вопрошает Элиза.
— Ждет нас там.
— Мы же еще не посмотрели на волка! Это моя первая охота, а я так ничего и не увидела! — Ее лицо искажается недовольной гримасой, она вот-вот заплачет.
— Ну, прости! — выпаливаю я.
— За что ты просишь прощения? Она же не твоя сестра!
Элиза прикрывает рот рукой, сообразив, что ляпнула непозволительную грубость, и я невольно улыбаюсь. Тогда она тоже улыбается. Повеселев, мы молча идем назад, и тут я слышу голос Виржини, тревожный и даже испуганный:
— Жан-Мари…
Она еще ни разу не называла меня по имени.
— Стой здесь! — приказываю я Элизе.
Сухие листья трещат у меня под ногами, когда я бросаюсь к тому месту, где оставил Виржини. Понятия не имею, что стряслось, но голос у нее был жуткий. На поляне стоит Виржини, а прямо перед ней — самый большой волк, какого мне приходилось видеть. Он яростно скалится, из раны на плече бежит кровь. Виржини замерла на месте. Их разделяет не более шести шагов. Она стоит у него на пути.
— Отойди! — говорю я как можно спокойней. — Прочь с дороги.
Вряд ли она меня слышит. Я оборачиваюсь и прямо за спиной обнаруживаю Элизу.
— Мне страшно! — шепчет она.
— Стой тут, дальше ни шагу!
В тот же миг, не глядя, послушалась она или нет, я выхожу на поляну и широко раскидываю руки, чтобы привлечь внимание зверя. Виржини побелела от ужаса, руки у нее дрожат, ноги как будто вросли в землю. Взгляд — карий, испуганный, незабываемый — упирается в меня: в нем столько мольбы, что я теряю голову. У меня нет ни мушкета, ни пистолета, нет даже кинжала. Только кожаная охотничья куртка, которую я взял у Шарлота. Я осторожно стаскиваю ее с плеч. Волк поворачивает голову на мое движение, затем снова глядит на Виржини. Она все еще преграждает ему путь. Зверь свирепо скалится, шерсть на загривке встает дыбом.