Последний поход Мессии
Шрифт:
Сбрасывать горючую смесь на Константинополь я не хотел. И так неоднократно пострадавший за последнее время город, полный деревянных сооружений, займется на «раз». Погибнут многие жители, остальные озлобятся. А нам с ними потом жить. Но Галата – совсем другое дело! Отдельный изолированный район, где проживает, в основном, только ненавидимое местными греками небольшое количество венецианцев. Да и склады – вполне легитимная цель даже по жестким меркам моего «гуманного» века. Так что наша совесть чиста. Впрочем, сильно подозреваю, что из всего нашего воинства, данный вопрос взволновал лишь одного меня…
Из четырех зажигательных бомб в длинные здания складов, занимавшие почти всю южную, вдоль побережья Золотого Рога, часть Галаты, попало три. Но этого оказалось вполне достаточно, ведь в каждой содержалось пять кило пироксилина и двадцать литров горючей смеси. Не успели планера вернуться на носители, как частично разрушенные взрывами склады уже вовсю пылали.
А «Царица» и «Давид» уже приближались к мощной железной цепи, перекрывавшей вход в «Золотой Рог». Капитан правил ближе к Галате, чем к противоположному берегу. Ведь одна из двух ближайших к креплению Цепи башен северной крепости потеряла свои оборонительные машины еще во время вчерашней бомбардировки. А у подножия второй сейчас полыхал гигантский костер и ее защитникам должно быть жарковато. В прямом смысле слова. В общем, обстрела с этой стороны мы не сильно опасались.
Так и произошло. Из крепости вылетали в нашу сторону редкие стрелы, не нашедшие целей, скрытых за фальшбортами. И все. Хотя нет – вон с верхней площадки полетел горшок. Упав за полсотни метров от борта «Давида», превратился в пылающее пятно. Вряд ли они смогут бросить дальше, но лучше перестраховаться… Носовое орудие «Царицы» жахнуло – и болванка сбросила с плоской вершины башни один из массивных зубцов на ее верхнюю площадку, затянутую черным маслянистым дымом, поднимающимся от полыхающих внизу складов. Хороший выстрел! Снизу мы не могли видеть, что эта каменюка в пару центнеров весом там натворила, но наверняка ничего приятного для защитников. По крайней мере, никакие горшки больше оттуда не летели. С городского берега тоже разок стрельнула баллиста, но ее снаряд упал с сильным недолетом. Единственное, что могло помешать нам приблизиться к Цепи – вражеский флот – сейчас находился далеко отсюда.
За сотню метров до преграды корабли отдали якорь. С «Царицы» спустили шлюпку. Сидевшие там бойцы распределились по парам – один греб, другой прикрывал двумя щитами их обоих. Предосторожность оказалась далеко не излишней – на башне, несмотря на все неприятности, оживились. Обоснованно подозревая, что ничего хорошего от этой лодки ждать не приходится, стали активно обстреливать ее из луков сквозь узкие бойницы. Мы, в свою очередь, ответили им арбалетным огнем, прикрывая своих, а все четыре пушки начали размеренно бить по бойницам. Попасть в настолько малую цель у наших канониров разумеется, не получилось, однако грохот и отлетающие от камней башни осколки наверняка мешали вражеским лучникам целиться.
Лодка без помех подошла к Цепи, и почти сразу направилась обратно. Причем гребцы на ней явно работали веслами более яростно, чем на пути туда. Что и не удивительно – ведь у Цепи остался немаленький бочонок, привязанный к одному из звеньев. Как нетрудно догадаться, внутри бочонка находилась начиненная пироксилином авиабомба, а ведущий к ней длинный, обмотанный вокруг внешней поверхности бочонка фитиль уже был зажжен. И хотя его длина рассчитана на три минуты горения, у экипажа лодки имелись все причины поторопиться. Мало ли…
Расчет не подвел. Подвела случайность. Один из гребцов на секунду чуть приподнял голову над щитом и тут же схлопотал посланную наобум стрелу. Его сосед попытался оказать помощь пострадавшему, но обрушившийся, вслед за первой, ливень стрел, не оставил ему шанса. Лодка, лишенная двух гребцов, замедлила движение и потеряла на несколько секунд управление. Пока оставшиеся бойцы пытались выправить ситуацию, мощный взрыв разнес несколько звеньев легендарной Цепи на куски. Обломки поразили не успевшую отойти на безопасное расстояние лодку, а набежавшая волна перевернула ее. Мы оперативно спустили на воду еще одну лодку, но спасти удалось лишь двух чудом выживших бойцов.
Однако, несмотря на гибель саперной команды, путь к сердцу Константинополя – Влахернской набережной, теперь свободен! Джакомо передал сигнал на другие корабли и два «крейсера», в сопровождении разоруженного «Самсона» и пары нефов, везущих припасы к месту основного действия, снялись с якоря. Корабли следовали, прижимаясь к правому берегу, чтобы не подвергнуться обстрелу со стороны крепостных башен города. Остальные корабли флотилии остались в Босфоре, под прикрытием «Маккавея».
Когда ударный отряд флотилии, преодолевая встречное течение, подошел к мосту Калинника, там уже развернулось настоящее сражение. Увидев поутру захваченный кочевниками мост, латиняне вывели из города свои элитные силы – отряд рыцарской конницы копий в двести и контратаковали, пытаясь отбить стратегический объект. Хан Котян, распоряжавшийся на месте, не стал по-глупому сталкивать лбом свою легкую конницу с тяжелой франкской, а отступил на другой берег, приказав воинам спешиться. Они заняли оборону на самом мосту, набросав у его въезда камни и тела погибших при штурме греков.
Разогнавшейся было тяжеловооруженной конной лаве пришлось притормозить перед узким въездом, да еще перекрытым импровизированной баррикадой. Ширина моста позволяла двигаться в ряд не более чем четырем всадникам, вынужденным перейти на шаг из-за набросанных предметов. Но вступивших на сооружение латинян встретили брошенные гранаты и меткие выстрелы из арбалетов, противостоять болтам которых не могли кольчуги и редкие бригантины рыцарей. Вскоре у въезда на мост образовался завал. А еще через несколько минут к месту действия начали подходить наши основные силы. Точку в размышлениях вражеского военачальника поставил удачный выстрел прямой наводкой с нашей артиллерийской телеги. Болванка, посланная с противоположного берега с почти полукилометровой дистанции, врезалась в плотный строй рыцарей и прошла сквозь него, как нож по маслу. Или, скорее, как торнадо по старому лесу, оставив за собой прогалину, заваленную порванными на куски телами. После такого понятного намека вражеская конница ретировалась обратно в крепость. С кораблей мы успели увидеть лишь ее хвост, втягивающийся в городские ворота.
Собственно, Адрианопольские ворота, которые мы (по примеру самих крестоносцев) выбрали для штурма, с кораблей видно не было. Мешал выступ крепостной стены. Поэтому я, приказав Джакомо вести из мортир редкий беспокоящий огонь по ближайшим башням и пространству за ними, и, вообще, действовать по обстоятельствам, сошел на берег.
Тем временем, почти все войска уже переправились на противоположный сторону залива. Командование этой, самой критичной фазой боя, я передал князю Владимиру, оставшись лишь наблюдателем. Самолюбие требовало, конечно, выставить именно себя гениальным полководцем, но трезвая часть сознания подсказывала, что мои успехи на данном поприще целиком обязаны превосходящему уровню оружия, а не оригинальным тактическим находкам. Так пусть же делом займется профессионал, имеющий опыт как традиционного для этой эпохи, так и более прогрессивного боя!
Хотя, в общем, никаких гениальных решений не потребовалось – слишком очевидным было наше преимущество. Князь действовал в соответствии с заранее разработанным планом. Пока установленные на повозках корабельные орудия прямой наводкой разносили в щепки новенькие, поблескивающие металлической обивкой ворота, тяжелая мортира, маленькие пехотные пушечки и масса арбалетчиков, укрывшихся за щитами на безопасной дистанции, подавляли всякие признаки жизни на ближайшем участке стены. Потом, продолжая вести беспокоящий огонь, на обозных телегах подвезли ко рву заранее заготовленные длинные бревна и возвели временный мост. По нему, прикрываясь щитами, вбежал первый штурмовой отряд, паля из дробовиков. За ним последовала тяжелая конница. Впрочем, перепуганные артиллерийской подготовкой защитники организованного отпора так и не оказали. Похоже, большая часть из них просто позорно разбежалась.