Последний пророк
Шрифт:
— Один такой фильм на DVD стоит три-четыре тысячи долларов. Природа, конечно, дешевле. Сейчас на островах это самая последняя мода. Но я тебе покажу кое-что покруче. Чтоб ты понял, как живут нормальные люди. Которые с нами работают.
У его рабочего стола я увидел два необычных вертящихся кресла, к которым крепились многочисленные датчики. В верхнюю часть кресел были вмонтированы сложные шлемы или что-то вроде того, а к подлокотникам крепились специальные перчатки.
— Система «Digital Space Vision», — пояснил Танака. — На расстоянии ближайших пяти тысяч миль такого больше нет ни у кого. Правда, к этому креслу и машина нужна особая. Вот такая, как у меня, например.
В нескольких словах он описал свой компьютер, стоявший тут же. Никакого особенного дизайна, обычный серый ящик… нет, вдвое больше обычного. Фирма «Кансай». У нас в Москве продаются поганые китайские будильники «Кансай», дешевле доллара, но оказалось, это компания совсем другая. Японский «Кансай» (Танака с гордостью произносил «Кэнсэй». Перевел: так называли фехтовальщиков-самураев, особо отличившихся в человекоубийстве) работает только на военных и космос. Хай-энд. В качестве заставки на мониторе крупным планом красовался фюрер. Чаплинские усики, слипшаяся прядка падает на крутой лоб-яйцо, испуганно-злые, в обезьяньих морщинках, глаза…
— Смотришь? — ухмыльнулся Танака. И без того косые зенки сузил до невозможных щелок-прорезей. — Смотри-смотри. У меня все его речи есть на диске. Учу язык, но времени не хватает. — Он помолчал, словно вглядываясь куда-то, в невидимое. — Я ведь в прошлой жизни служил в СА… Это мне недавно открылось, всех подробностей еще не знаю. Помню только: ночь… город тихий, замер… обыватели забились под одеяла, дрожат… Улицы безлюдные, ни одной живой души. Даже псы попрятались. Площадь… Блестящие, скользкие после дождя булыжники… Черные здания с островерхими крышами, шпили… И небо тоже черное, ни звезды… — Голос его изменился, зазвучал низко и глухо, утробно, забубнил, словно японец входил в глубокий транс. — Весь мир замер, скованный страхом… И вдруг! Коваными сапогами по камням! Бух-бух-бух! Из-за угла появляются шеренги. Это — мы. Высокие крепкие парни со стальными бицепсами и бычьими шеями… Коротко подстриженные, пахнущие простым дешевым одеколоном. Наши мускулистые гибкие тела затянуты в черные мундиры без единой складочки. Сверкает лоснящаяся кожа ремней, портупей и сапог. Металлические подковы высекают быстрые золотые искры… Мы идем, плечо к плечу, рука к руке. От грома нашего марша дрожит город. Линкс-цво, линкс-цво-драй-фиа-линкс! Линкс! (Вместо нормального drei Танака смешно произносил «длай», «г» ему не давалось.) Справа и слева от меня мои друзья, мои верные товарищи. На наших рукавах — шелковые повязки со священным символом новой эпохи… Свастика, хакен-кройц… Мы несем факелы — много факелов… Пламя озаряет наши вдохновенные лица, пляшет в зрачках… Чернота ночи и мундиров, алый отблеск огня на голенищах сапог, удары сотен каблуков о немой булыжник… О-оо, как это прекрасно, как это прекрасно! — Танака зашелся стоном, сжал кулаки и потряс ими в воздухе. Сиреневые таблетки оказывали на него, видимо, могучее воздействие. — Никогда еще я не чувствовал столько силы, столько энергии! Мы — молот, пушечное ядро, которое летит в небеса, как в витрину еврейской лавки! Слаще всякой музыки звучит звон осколков… Мы разбиваем вдребезги этот ничтожный, трусливый мир, выпускаем ему кишки, как пух из перины, вспарываем ему вены, и грязная мутная жижа хлещет в сточные канавы!.. Какое торжество! Сколько веков унижения, мук, и вот — пробил час мести! Тысячи лет мы носили оковы, были слугами и рабами, нам выкалывали глаза, чтобы не дать увидеть своих палачей, но теперь — теперь мы будем мстить. Души прозрели, тела налились звериной силой, а умы озарил свет Истины… О, с каким наслаждением мы вытащим из-под вонючего, пропотевшего одеяла этого старого пархатого фигляра, еврейского бога, в дурацком колпаке и латаной ночной сорочке, которую он выдавал за белые одежды! Схватим его за бороду, спустим по лестнице, швырнем на мостовую, как последнюю падаль, и будем пинать ногами! Пусть он плачет и стонет, пусть молит о пощаде — напрасно! Жалкий клоун, мошенник, он так долго дурачил нас своими сказками о добре, а сам любовался нашим горем, упивался нашими страданиями, спрятавшись среди своих ватных облаков. С каким наслаждением мы швырнем факелы в его трухлявую нору, стены которой проел жук, и будем плясать, глядя на пожар, как счастливые дети, и будем кричать на всю Вселенную: «Зиг Хайль! Зиг ХайльП Зиг Хайль!!!»
Выхаркнув троекратно нацистский клич, Танака обессилен™ повалился на пол и затих. Возможно, эта комедия была затеяна для меня, ведь не может же японец и в трансе говорить по-английски. Кто знает. Возникло острейшее, непреодолимое желание бежать отсюда как можно скорее. В компании человека, место которому в лечебнице или в тюрьме, я сильно опасался за свой рассудок. Еще неизвестно, подумалось, кто хуже — Танака или Рашид. Тот по крайней мере был в своем уме…
Очухался японец быстро. Встал, протер глаза, ухмыльнулся:
— Испугался, русский?
— Вы были очень убедительны, — сказал я вежливо.
— Ничего, это так… Вспоминаю. Когда-нибудь расскажу тебе про свои прошлые жизни, если выпадет хорошая триграмма. В эпоху Хэйян я был самураем господина Ийэ и сделал себе сеппуку у ворот храма Нигосари. Перед смертью я написал прекрасное стихотворение:
Бабочка на цветке — Сколько ей жить осталось? Осень еще в пути…
Нравится?
Я кивнул. До начала осени оставалось чуть больше месяца. И правда еще в пути…
— Давай лучше полетаем. Хочешь квайлюд?
— Нет, спасибо. — Насчет сиреневых таблеток я сразу решил, что уж это — точно никогда.
— А я не люблю без квайлюдов, — беззаботно пожал плечами Танака. — Кайф не тот. Садись. — Он указал мне на кресло. — Сейчас подготовлю тебя к полету.
Это была потрясающей реалистичности компьютерная игра. Шлем, cyber-gloves и еще какие-то особенные приспособления создавали абсолютно достоверную картинку. Я находился в кабине военного самолета. Все было физически натуральным: лампочки, рычажки, приборы. Наш аэродром находился где-то в пустыне. Пейзаж был вполне знаком: приземистые желто-бурые дюны, редкий колючий кустарник, бледно-синее небо. На летном поле суетились какие-то люди из техобслуживания, доносились их неразборчивые крики. Собственно, обычная компьютерная игра-стрелялка, но выполненная с безумным совершенством. В соседнем самолете, справа, сидел Танака. Он инструктировал меня насчет приборов и техники полета.
— Тут все как в жизни, — звучал в наушниках его голос. — На таких системах тренируются американские летчики. Если летишь — то летишь, но если падаешь — то падаешь. Меня много раз сбивали, я привык, а тебе с первого раза будет не очень-то. Пойдешь у меня в хвосте, и не отрывайся смотри.
— А куда летим? — поинтересовался я.
— Увидишь, — многообещающе ответил Танака. — Сегодня они получат свое.
Взлететь мне удалось легко. Совсем скоро начался океан, который мы пересекли почти без проблем. С авианосца поднялись нам навстречу два перехватчика, но Танака расправился с ними самостоятельно и профессионально. По старой привычке (друзья, как мне не хватает в тюрьме компьютерных игр! Ночами снятся иногда то старый добрый Quake, то Diablo, то Ultima… душу бы заложил за обыкновенный Warkraft) захотелось послать в авианосец пару ракет, но японец приказал:
— Береги боезапас, пригодится.
Когда вдалеке показался берег, я понял, что наша цель — Америка. Локатор обнаружил эскадрилью, которая двигалась нам навстречу.
— Вот они! — радостно воскликнул Танака. — Ничего, пусть подойдут поближе.
Спустя секунду он заложил крутой вираж, скрывшись за облаком. Я рванул на себя одну из ручек, и моя машина ринулась следом. Закружилась голова, замелькало в глазах. Казалось, я действительно в небе, и начинается воздушный бой. Даже перепады давления вроде ощущались. Стало страшно. Совсем рядом грохнул взрыв, затем еще один.
— Стреляй! — крикнул в наушниках Танака. — Стреляй, чего ты ждешь!!
Я инстинктивно давнул на гашетку, но промахнулся, затем заложил «мертвую петлю», уходя от погони. Локатор показывал, что японец, как Покрышкин, громит врага. Меня охватывал азарт. После того как рядом разорвалась еще одна ракета, зашел истребителю в хвост и пустил свою, после чего тотчас лег на крыло, нырнул вниз, под облако. Наверху оглушительно громыхнуло, мой самолет затрясся, блеснул огонь, и повалил черный дым. Подбитый самолет врага пикировал на землю.
— Cool! — прохрипело в наушниках. — Теперь давай еще одного!
Машина шла прямо на меня, лоб в лоб. С огромной скоростью мы сближались. Игра велась на выдержку — у кого первым сдадут нервы. У меня или у компьютера. Я вел свой самолет четко по локатору прямо на него. Он принял мои правила. Все решали секунды, доли секунд. Когда расстояние стало совсем уж невозможно близким, я выстрелил и одновременно ушел в крутое пике, наращивая скорость. Его ракета взорвалась буквально над самой головой, кабина задрожала, меня встряхнуло, как на жестоком ухабе. Он, с поврежденным крылом, продолжал атаку, заходя сверху. Мое положение было невыгодным из-за маленькой высоты. Истребитель приближался. Враг экономил боезапас, хотел подобраться поближе. В этот же миг локатор показал другого врага, который шел на помощь первому, наперерез мне. Я оказался в западне.