Последний самурай
Шрифт:
Мы пришли домой, и Сибилла вновь принялась расхаживать взад-вперед по комнате.
— Что мне теперь делать? — бормотала она. — Что же делать?
Я осторожно заметил:
— Может, мне все же лучше учиться дома? Сибилла буркнула: «Гм». А потом сказала:
— Давай-ка проконсультируемся у мистера Ричи. И дала мне прочесть еще одну страничку про Сугату Сансиро.
«Герой — это человек, активно стремящийся стать самим собой. Не слишком убедительное зрелище. Злодей, в противовес ему, уже чем-то
Предпочтения Куросавы очевидны. Он, подобно большинству людей, предпочитает тех, кто уже состоялся или сформировался. В обычном фильме этот мужчина стал бы главным героем. Но он им не является. И Куросава, несмотря на свое восхищением им, объясняет почему. Одной из непременных особенностей его героев, начиная с Сугаты, является то, что все они до конца еще не сформировались. Именно по этой причине все его картины в конечном счете только об одном — об образовании и воспитании, о становлении героя.
После этой захватывающей дух битвы... зритель вправе ожидать финала со счастливым концом, с подтверждением, что герой наконец-то вырос, повзрослел, стал кем-то. И даже не просто кем-то, а великим чемпионом по дзюдо. На Западе это послужило бы неизбежным финалом фильма о становлении героя.
Но Куросава всегда подозревал, что такие финалы фальшивы. Герой, становящийся подобным злодею, неизбежно и сам должен стать злодеем. И переплюнуть его в злодействе. Предположить, что после великой битвы, какой бы важной она ни была, сразу же воцарятся мир, спокойствие и полное счастье, тоже неверно и фальшиво. В противном случае это сделало бы образ Сугаты ограниченным, ибо ограниченность предполагается уже самими словами «счастье» или «чемпион по дзюдо».
Я спросил:
— Достаточно?
Сибилла ответила:
— Достаточно. Как думаешь, что все это означает?
Я подумал, что будь на то моя воля, ни за что бы не ходил в школу. Но я должен заслужить это право. Я снова уставился в книгу. А потом сказал:
— Это означает, что после одной битвы, какой бы важной она ни была, совершенно не обязательно наступают мир, согласие и полное счастье. Это неверное предположение. И что герой, который наконец состоялся, непременно становится подобен злодею.
— Так кем же становится герой? — спросила Сибилла.
— Злодеем? — неуверенно произнес я.
Сибилла сказала:
— И что же мне теперь делать?
Я спросил:
— Стать собой, да?
Сибилла сказала:
— Что мне ДЕЛАТЬ?
— Стать великим чемпионом по дзюдо? — спросил я.
Сибилла повторила:
— Что мне ДЕЛАТЬ?
Я ответил:
— Стать счастливым! Удовлетворенным! Стать героем! Стать чем-то!!!!!
Сибилла не унималась:
— Что мне ДЕЛАТЬ?
Я подумал о десятилетнем обучении в школе и сказал:
— Думаю, правильно говорят люди: пока сам не попробуешь, не поймешь. Ты думаешь, что в чем-то разбираешься, что именно поэтому этим и занимаешься, а потом вдруг понимаешь, что здесь кроется нечто совсем другое. И книга о том, как важно научиться дзюдо.
— ДЗЮДО! — воскликнула Сибилла. — А знаешь, у нас прямо через дорогу клуб дзюдо. Так что ты вполне бы МОГ научиться дзюдо. Ведь МОГ БЫ, да?
Сказать по правде, я предпочел бы таэквондо, но я ответил: «Да».
Сибилла сказала:
— Это, конечно, решает далеко не все, но одну проблему решает. Ты познакомишься там с другими мальчиками твоего возраста, причем в высокоорганизованной и высокоморальной среде, и будешь стремиться достичь сатори. Так что не так уж я была и не права, обучая тебя дома.
И она снова заходила по комнате. Я видел, что ее что-то тревожит. И сказал:
— Обещаю, что не буду больше задавать вопросов.
Сибилла продолжала расхаживать по комнате.
Я сказал:
— Думаю, это решает все.
IV
Если бы мы сражались настоящими мечами, я бы тебя убил
Мужчина умирал.
Его не следовало трогать и перевозить после несчастного случая, но припасы у них были на исходе. Они находились в пути вот уже десять дней и останавливались лишь для того, чтобы дать собакам немного передохнуть, а самим пожевать вяленой оленины.
Теперь у них осталась всего одна собака. Лайку по кличке Волк съели два дня тому назад. Скоро настанет черед Дикси. Но без собаки...
Мальчик запрещал себе даже думать об этом. Надо думать о том, как добраться до места. Хорошо хоть ветер утих. И единственными звуками в полной тишине было поскрипывание снега под ногами, громкое учащенное дыхание Дикси, волокущей за собой сани с необычным грузом, прерывистое дыхание самого мальчика да стоны лежащего на санях раненого.
Воздух был чист и прозрачен, как хрусталь. Что это там виднеется вдали, неужели иглу? Должно быть, лагерь эскимосов. Только эскимосов можно встретить так далеко на севере в это время года.
Два часа спустя они дотащились до лагеря.
— Где мы? — пробормотал мужчина.
— В лагере эскимосов, — ответил мальчик.
— А они говорят по-английски?
— Я говорю по-эскимосски, — сказал мальчик.