Последний шанс палача
Шрифт:
— Нет, — сказала Дина спокойно, и ее синий рюкзак мелькнул над кромкой обрыва — вместе с хозяйкой. Красиво пошла, «ласточкой», будто в бассейне. Глеба, с его ружьем, хватило только на «солдатик». Удар, плеск… здравствуй, в общем, река Хотунь!
Глава 6. Гонки с препятствиями
Бежать по тайге — удовольствие ниже среднего. Скользкая хвоя, и ветки в лицо, того гляди, ногу себе сломаешь или глаз выхлестнешь… тьфу, тьфу, тьфу! Ладно, пневмония сейчас опаснее — в мокрой насквозь одежке, из ледяных объятий горной реки. Бежать надо, сушить на себе!
А объятия были что надо! Не хочется до банальностей опускаться, но — щепка и водоворот.
— Ладно, привал, — кивнул Глеб, вспомнив про «боевую усталость». Отдыхать надо, граждане!
Первый сюрприз преподнесли спички — промокли, несмотря на полиэтиленовую запайку! Горючее зажигалок спалили еще в пещере, единственный патрон Глеб решил поберечь, еды не осталось вовсе, а вот фляжка внушала оптимизм. Скромный оптимизм, глотков на несколько.
— На, хлопни разок. — Глеб протянул сосуд Дине, которая мыслями явно была еще в пещере — на реку глядела и готовилась прыгать. Пусть себе готовится, не в этом проблема.
КУДА ИДТИ?!
Таежником Глеб за полгода так и не стал, жизнь свою здесь привязывал к дорогам и турбазам. Вариантов пути при таком раскладе примерно 360 — по числу градусов в круге. Карту республики кое-как помнил: цивилизация базируется на северо-западе, и вдоль берега Хотуни к людям выйдешь непременно. Если сил хватит. Златогорье, к счастью, не красноярская тайга, регион вполне обжитой, но возможностей помереть тут тоже хватает. Основу выживания составляют сущие мелочи, которым в городе рупь цена — качество обуви, к примеру, да и само ее, обуви, наличие. Глеб про сухие портянки и разношенные сапоги все знал еще со «срочки», а дальнейшие годы настроили его не в пользу многих брендов, даже когда денег было завались. Он до сих пор уважал советские кожаные кроссовки — без всяких «анатомических подошв», зато крепкие, как копыто бегового коня. Сейчас таких не шьют, увы. Срываясь в свой бессрочный даун-шифтинг, Глеб уже здесь, в Сибири, купил произведение местной фабрики: бурая толстая замша, простроченная на пять рядов. Короткое лето истрепать замшу не успело, а вот речная купель явно не пошла ей на пользу. Набухли кроссовки, фиг просушишь. С ногами Дины дело обстояло получше — белоснежный «найк» хлебнул таежных реалий, но форму терять не спешил. Что нужно было сменить, так это носки, если найдутся в ведьмином рюкзаке сухие, и тем самым удастся избежать кровавых мозолей.
Дина закашляла, прерывая практичный ход мыслей, — тяжело и долго. Очень нехорошо закашляла. Глаза усталые, лихорадочный румянец.
— Ты как? — спросил Глеб для проформы, уже роясь в кошеле. Спички кошель не уберег, а вот лекарства… живы вроде. Что у нас тут из антибиотиков? Или сперва парацетамол дать? — В груди болит? Температура есть?
— Не знаю. Поспать бы. Не могу уже идти.
— Нельзя, Дина, ты ж мокрая вся! Влезем на хребет, будем греться! На вот, проглоти таблеточку, полегчает!
Врал, конечно. До заката, судя по солнцу, несколько часов, на подъем не хватит. Хоть бы открытое место успеть найти. Патрон начинить тряпкой или сухим мхом, пальнуть в костровище — тут тебе и огонь, и ночевка.
— Проглотила? Умница! Все, пошли!
— Не могу…
Дине сейчас было хорошо — мультикам улыбалась, нарождавшимся перед внутренним взором. Цветущая сирень, лицо бабули, терпкий запах духов… Ted Lapidus, кажется? Первые в жизни духи, подаренные крутым парнем Тимуром. Танцевать он так и не научился, зато понял, что цветы иногда дороже золотых цацек… как давно это было! Расслабиться и плыть туда, где нет ни леса, ни холода. Отдаться течению…
— Что ты делаешь?
— Греюсь, — пояснил Глеб терпеливо, поднимая ее на руки. — Чем еще заняться в это время суток?
— С ума сошел, я же тяжелая! А ну, пусти!
— Я раз сутки мужика тащил, совсем безногого. — Сейчас Глеб глядел исподлобья, очень серьезно, куцая бородка приняла вдруг вид мрачный и разбойничий. — Он мне тоже высказывал глупые просьбы, типа добить или бросить.
— А ты отвечал, что русские своих на войне не бросают? — хмыкнула она, поддаваясь злобному обаянию. Будто в кино, где оборванные люди с грязными лицами встают в сотый раз из окопа, и многотонная крупповская броня застревает в их костях, потому что «Ни шагу назад!» и «Позади Москва!». Бесчеловечно это и осуждено современной гуманной цивилизацией, но… есть в этом что-то. Гораздо ярче и сильней любых «мультиков» — аж волной горячей обдало, прямо сквозь мокрую одежду!
— Я отвечал, что язык ему отрежу и яйца, если не заткнется.
— Мило. Это враг был?
— Сослуживец. Жить не хотел, а вот погремушек стало жалко — так мы с ним и вылезли. Готова? Или за ноги взять?
— Пойдем, садист, отвяжись уже от бедной девушки!
Тропинок тут не было вовсе, даже звериных, водопойных. Поросль выше колена, кедровый шатер над головой, завеса папоротника, скрывающего ямы, корни, поваленные деревья. Дина следом шла кое-как, у самого ноги вмиг истерлись. Способы поднять дух лезли в голову сплошь идиотские — вроде пепси выпить с растворимым кофе. Таежник, блин! Дерсу Узала хренов! На кой было сбегать в дебри, чтобы научиться за полгода только дровосечеству и пьянству?! Окочуритесь оба, фауна местная растащит на части, вещи сгниют. Ружье, кошель, рюкзак с деньгами и бабскими шмотками. Да, еще телефон там есть — натуральный iPhone со сдохшей напрочь батареей. Сам Глеб от цивилизации в виде электронных гаджетов избавился еще в Москве, о чем ни разу с тех пор не жалел. До сегодняшнего дня.
Додумать не успел — спуск по склону вывел их на прогалину, прямо к здоровенной бурой туше.
— Ой! — сказала Дина, забыв про болезнь.
— Замри, — сказал Глеб, находя ладонью приклад ружья. — Пятимся аккуратно, и не вздумай бежать.
— Умр-р, — сказал медведь, повернув лобастую башку. Тихо сказал, но очень выразительно. Горожанину, видавшему мишку только в зоопарке, пары таких слов хватает для полной потери самоидентичности. Двум измотанным людям стало просто страшно. Но не очень. Никакого сравнения с ТЕМ, цокающим когтями во тьме!
— Отходим, отходим… умничка. Теперь разворачивайся и топай спокойно, я сам оглядываться буду.
Глеб ружье держал наготове, но больше для проформы — картечь топтыгина только разъярит. Делал ставку на звериное благоразумие!
Оправдалась ставка частично — атаковать мишка не стал, но присутствие его Глеб ощутил уже вскоре. Навязчивое такое присутствие, вовсе не похожее на классическое «скрадывание». Ветки шевелятся, ворчанье слышно. Или у них, бурых, любая охота «по-бурому» идет? И что тогда — мертвым притвориться, бежать навстречу с воплями… какие там еще забавные способы есть в книжках? Зверь летом сытый, может и поддаться, но проверять неохота. Не располагают к экспериментам пять центнеров зубастого веса, решившие зачем-то брести по твоему следу! Радовало сейчас только одно — Дина от зримой опасности взбодрилась и шла уже не отставая. Кашлять, правда, не перестала. Ночевку на холодной земле не выдержит — костер придется разжигать, подумал Глеб. Собрать по пути максимум хвороста и пожертвовать-таки патроном.