Последний шанс палача
Шрифт:
— А ты почему о себе не рассказываешь? Так нечестно! Почему ты молчишь?
— Думаю.
О себе говорить не хотелось. Сплошное отрицание: недоучившийся студент, невыслужившийся наемник, неудачливый бизнесмен. Отшельника и то из него не получается — сплошная, блин, недоделка! С другой стороны, у друга Бориса, напротив, все перло по жизни, даже с Наташкой — и где теперь Боря?! А Натаха где?! Ладно, забудем!
— Про дауншифтинг слыхала что-нибудь?
— Краем уха. Модное бегство от реальности?
— Почему бегство? — возразил Глеб для проформы, как привык уже в долгих, «сам с собой» беседах.
— А ты, конечно, был крутым московским топ-менеджером, устал от красивой жизни и решил «съехать»? Сразу на дно, чтоб не мучиться?
— Угадала. Почти, — сказал Глеб, решив, что стервозность все же не лечится. — И московским был, и менеджером, и «топ». Топал по Москве. За людьми. Супруги неверные и все такое.
— Сыщик, что ли?
— Точно. Сыщик и охранник. Потом свое агентство открыли — сопровождение и антирейдерство. Нормально поднялись.
— А потом, конечно, КРИЗИС?
— Он самый. — Боль шевельнулась в черепе застарелым похмельем, аж зубы сжались. Кирилл, Киря, Кирюша… сука ты эдакая! — Кризис-шмизис… кончилось все, короче. Тебе детали нужны?
— Нет. Отдохни немножко, забудь обо всем.
Ее ладонь оказалась теплой и чуть колючей, будто электричество. Мелкие разрядики, унимающие боль и тревогу. Словно руки матери… или женщины, о которой всегда мечтал. Очень далекой отсюда женщины…
…Год 1988-й, весна, вечер. Окраина Москвы. Жидковатый вкус пива из канистры, ядовитый дымок «Астры», переполненный зал ДК. Крутится зеркальный шар под потолком, цветомузыка мигает в такт Андерсу с Боленом [4] , народу не протолкнуться. Девчонки сплошь клевые: кожаные мини, чулки в сетку, прически «взрыв на макаронной фабрике». Пацаны в спортивных костюмах танцевать не спешат — толпятся у стенок, только взгляды по сторонам бросают. Может, «склеят» кого, а возможно, и с чужими зацепятся, толпа на толпу. Скучно по-любому не будет — на то она и дискотека!
4
Андерс Томас, Болен Дитер — участники группы Modern Talking, популярной в середине — конце 1980-х гг.
— Глеб, зазырь, какой чувак!
Человек, стоящий у входа, внимания заслуживает, чего уж там! Будто из импортного видеофильма выскочил, угодив ненароком в окраинный Дворец культуры! Высок, строен, плечист, волосы длинные, рожа благородная насквозь… принц хренов, короче! Мужики на такую публику реагируют вполне предсказуемо — кулаки, видать, у многих зачесались. Пяти минут не прошло — повели патлатого на улицу двое, очень проблемного вида — стрижены наголо, в жилетках из телогреек с трафаретным «орлом-монтаной» на спине.
— Ты
— На той! Замесят дурака, потом менты понаедут, разбор начнется.
За углом все предсказуемо — трое на одного.
— Эй, братва, че за проблемы?!
— Проблемы у тебя будут! Вали, козел, пока не огреб!
Быстрая свалка, свист нунчаков, вкус крови во рту. Свои пацаны уже вывалили толпой, а от двух пришлых остался только топот бегства.
— Ну че, живой? Нафуя тебя в пролетарский район занесло в таком прикиде?!
— От скуки. А вообще позволь для начала тебе благодарность выразить. Я Борис.
— Глеб. Во, блин, клево, как этих… святых, да?! Борис и Глеб! Каждый день трындят про это… тысячелетие крещения Руси, а тут вот оно! Покурим?
— Давай.
Пачка «Родопи» против дефицитнейших «Мальборо», разговор ни о чем и обо всем сразу.
— Ты, вижу, совсем недавно кирзачи снял, — проявил Борис чудеса проницательности. — До сих пор гудишь без тормозов?
— И гужу! За тормоза мои не волнуйся, там все смазано! Учусь, между прочим, на рабфаке, поступать думаю!
— И куда, если не секрет?
— На журналистику. А че, работа клевая, страну поглядеть можно. Согласен?
— Бесспорно. Слушай, дружище, у меня к тебе предложение, как к будущему студенту. У нас на днях намечается маленький сейшн, только для своих, но тем не менее. Ты сегодня сделал жест доброй воли, как сейчас модно говорить, показал мне изнанку московских окраин, а я, в ответ, хочу предложить тебе экскурсию в центр…
…Полумрак огромной квартиры, сладкие ритмы Scorpions, аромат хороших духов вперемешку с дорогим табаком. Борис мнет в танце эффектную герлу в юбке-«варенке», а Глеб пока не у дел. Со скуки срисовывает мишень неприметную и слишком скромную для здешней тусовки. Юбка, блузка, кофточка, косынка прозрачная поверх простой прически каре! Взгляд прямой, без лишнего кокетства.
— Привет! Станцуем?
Она кивает, и прозрачный платочек падает с плеч, будто облако.
— Меня Глеб зовут. Ты, наверное, это… Кристина какая-нибудь?
— Наташа. Я похожа на дочь Пугачевой?
— Не-а. Просто у всех тут имена такие… финдибоберные! Блин, ерунду, наверное, говорю?
— Угадал. Хорошо, что сам это понимаешь — значит, не все потеряно.
— А ты ехидная! — ухмыляется он и осознает вдруг важнейшую вещь.
Объект по имени Наташа — чужая здесь!