Последний шанс
Шрифт:
– Я тебя не увидел, когда вошел, а он был на краю, – не сбавляет оборотов.
Всё, точка, мысли о ребенке начали одолевать меня, пробираясь во все уголки разума.
– Одень его пожалуйста. Я соберусь и выйду, дайте мне минут двадцать, – разворачиваюсь на автомате и иду в ванную комнату.
– Мирослава, что с тобой? Ты меня слышишь? – его голос, крики, звонкий голос малыша где-то на втором плане.
– Двадцать минут Амиран, – закрываю за собой дверь и медленно скатываюсь на пол, обнимая себя руками. Мира, девочка, прошу тебя дыши, раз, два, три, четыре, раз, два, три, четыре.
– Мир, все в порядке? – стучит в дверь.
Собираю всю силу воли, чтобы не послать его к черту и не устраивать истерик.
– Да, любимый, я скоро, – поспешно встаю, от чего кружится голова. Смотрю на себя в зеркало. Да уж, тридцать не за горами, стоит наверно слегка отдохнуть наедине с собой. Наношу нюдовые тени, тонкие стрелки, темно-розовую матовую помаду, чуть румян, высокий хвост и готово. Так уже намного лучше.
– Вы сегодня будете моей охраной? – эффектно появляюсь в спальне.
– Да, красотка, – его настроение уже игривое.
– Тогда я оденусь, пара минут господа, – наиграно улыбаюсь, напоминаю себе, что через минут десять станет легче и злость и обида пройдут.
– Мы сегодня все на стиле, – подмечаю, что мои парни одеты практически одинаково, только вот у нашего папы дырки на коленках и свитер крупной вязки, на ногах черные кроссовки.
– Ты не устанешь на них? – указывает на обувь.
– А мы собираемся куда то помимо студии? – хватаю сумку и ноутбук.
– Нам нужно купить для него стульчик, столик, игрушек, знаешь такие детям обычно нужны, – смеется, уверенный в себе, его уверенность распирает вокруг давя на мою неуверенность.
– Предлагаю заказать все на сайте, – ну уж нет, ходить по детским магазинам я не согласна.
– Посмотрим, поехали, – выходит с парнем на улицу.
– Мой малыш, ты сегодня дома, – сажусь, целуя Моро в лоб, – Не скучай, хорошо, вечером с нас прогулка.
Малыш провожает нас виляя хвостом.
– Переживаю за него, он один не оставался тысячу лет, – рассматриваю нас в лифте, выглядим как семья, даже наш папа кажется не таким грозным с растрепанными волосами.
– Мирослав, ты слишком обеспокоена собакой, но совсем не печешься о детях, – упрек, который заставляет меня сжать зубы и гневно посмотреть прямо в его бесстыжие глаза.
– Да, беспокоюсь, за всех, одинаково, – чеканю отдельно каждое слово, – У меня в крови беспокоиться за тех, кого приручили. Но откуда вам знать, Амиран Бесарионович.
Выхожу из лифта, направляясь в сторону парковки к своему Porsche.
– Я поведу, но сначала переставим кресло, – идет с ребенком к мерседесу и пытается отстегнуть детское сиденье, злится.
– Тимур, иди ко мне, папа слишком горд, чтобы просить помощи, – улыбаюсь ребенку. Гора встает в полный рост, напирает на меня, прижимая к машине.
– Доиграешься, – цедит, вполне серьезно.
– Поставь ребенка, так будет безопаснее и быстрее, – не реагирую, смотрю только на нашего
Всю дорогу напряжение хоть ножом режь. Молчим все. У студии муж решает нарушить тишину и как ни в чем не было спрашивает про организацию показа нашей коллекции свадебных платьев. Реагирую спокойно, уговариваю себя не злиться и отступить. А в студии меня полностью захватывает Петруччо в невероятно крутом сером костюме на голое тело. Он мелькает среди моделей помогая им с примеркой, я оцениваю образы и смотрю правила рассадки с организаторами, пока мои парни знакомятся с кофемашиной, тканью и какой-то высоченной русоволосой девкой.
– Кто это? – толкаю Яра в бок.
– А это, – говорит так, словно знает ее сто лет, – Кристен, она сейчас популярна, ты бы хоть за трендами да новостями следила подруг.
– За это у нас отвечаешь ты, – продолжаю пялиться на то, как это льстивая полуголая сука улыбается моему мужчине и заигрывает с маленьким Тимуром.
– Ты сейчас ее испепелишь взглядом, – шепчет Яр, – девочки, все отлично, свободны, следующая примерка через пару недель, финальная! – вокруг аплодисменты и только Кристен продолжает строить глаза, не обращая внимание ни на кого, кроме Тваури.
Подхожу к ним быстрее, чем успеваю придумать, что сказать.
– Добрый день, вы участвуете в показе? – приветливо улыбаюсь.
– Да, конечно, у вас невероятная коллекция, – нехотя переводит свой заинтересованный взгляд на меня.
– Благодарю, – встаю перед ней закрывая мужа насколько это получается, из-за моего низкого роста они практически продолжают смотреть в глаза друг друга.
– Я пожалуй пойду, – улыбается мне, – Приятно было познакомиться Тимур, – трогает малыша за щеки.
Ревность сваливается в душе грудой камней.
– Да, стоит примерить хотя бы одно из них, – указываю на манекены, – А не любезно строить глаза моему мужу, – складываю руки перед собой и наблюдаю как улыбка испаряется с ее милого молодого личика.
– Извините, – птичка упорхнула, не стала устраивать истерик за что ей большое спасибо.
– Мирослава Витальевна, – усмехается чертов Аид, – ревность – это порок.
– Что? – продолжаю наблюдать за переполохом в зале.
– А ты резка с молоденькими девочками. Ребенку и двадцати нет, – пытается все перевести в шутку.
– А ты все знаешь, – разворачиваюсь к нему. запрокинув голову наверх, чтобы взглянуть прямо в глаза.
– Ага, слежу иногда за Тугушевским бизнесом, – намеренно заставляет меня ревновать.
– Вот оно как, – машу другу, – Мы поехали, заезжай на следующей недели, как раз вернемся.
Вечер дает возможность утонуть в семье, забыть все конфликты. Наслаждаться совместными покупками для мальчиков. Для всех мужчин нашего дома, включая новые перчатки для Матвея, потому что подаренные Волком слишком просты. И конечно же Моро нужен новый наикрутейший ошейник с шипами . А нашему папе очередная игрушка с аукциона в гараж за несколько миллионов. Наши мальчики не дают нам побыть вместе устраиваясь всем цыганским табором на родительской кровати. Мечтаю только о том, чтобы побыть наедине с собой. Нужно больше воздуха, поплакать, пожалеть себя, помечтать.